Полёт шмеля

Как-то так получилось, что стихов Андрея Вознесенского я не читал никогда, проскочив мимо. Но его имя воспринималось мной в одной обойме с такими гигантами как Евтушенко и Рождественский. А на днях иду выбрасывать мусорное ведро, вижу: валяется на помойке среди макулатуры книжечка Вознесенского «Витражных дел мастер» (М. МГ, 1976, тираж 130 тыс. экз.). Ну, думаю, совсем рехнулся народ: мастера – на помойку! Бережно отряхнул от пыли, принес домой, раскрыл и стал читать.

«Я сплю на чужих кроватях,
Сижу на чужих стульях,
Порой одет в привозное,
Ставлю свои книги на чужие стеллажи —
Но свет должен быть
Собственного производства.
Поэтому я делаю витражи.
Уважаю продукцию Гума и Пассажа,
Но крылья за моей спиной
Работают как ветряки…»

Хорошенькие пассажи! – удивился я. Солянка из мебели, витражей, крыльев и ГУМа. Дальше стих – в том же духе; напоминает скрипучий ветряк. С неоднократным повторением фразы «я делаю витражи». А ведь красиво звучит это слово! «Ви-тра-жи»… Но с чем только ни зарифмовано оно тут! Впрочем, не буду судить по первому взгляду. Перелистнул пару страничек. Прочел:

«Кто ты – непознанный Бог
Или природа по Дарвину —
Но я по сравнению с Тобой
Как я бездарен!»

Кокетничает поэт, подумал я. Ведь еще с 60-х годов имел громкое имя. И вроде потом Госпремию отхватил. Хотя весь стих действительно бездарный и корявый. Тут поэт самокритично прав. Листаю дальше.

«Великий хоккеист работает могильщиком.
Ах, водка-матушка, ищи меня на дне…
Когда он в телевизорах магичествовал
Убийства прекращались по стране.»

И далее в том же духе. Горячечный бред после похмелья. Кстати, «магичествовал» – это ж по каковски? Так, интересненько, что там дальше?

«Пробегаю по каменьям,
И летает по пятам
Поэт в первом поколении —
Мой любимый адъютант»

Это о чем? Ничего не понял. Торчу в ступоре. Вздохнул; читаю продолжение стиха:

«Честность в первом поколеньи,
За душою ни рубля.
Самородки, селф-мейд-мены
Сами делают себя»

И это пишет великий русский поэт? Гениальный (как много лет нам талдычат по телевизору)? Бессмысленный набор слов. Отстойное блеянье. И что это тут за селф-мейд-мены и прочие ино-странности? Смесь английского с чушегородским?

Пролистал десяток страниц. Может, думаю, хоть что-нибудь найду. Ничего. Один только выпендреж вперемешку с косноязычием и потугами на оригинальность. Например:

«Сидят три девы-стеклодувши
С шестам, полыми внутри.
Их выдуваемые души
Горят, как бычьи пузыри».

И так далее. И тому подобное. Такое ощущение, что автор ведет себя как младенец, пытающийся выдувать из души первые самостоятельные звуки и, от усердия, мычащий и пукающий. Нет слов. Не стихи, а мыльные пузыри из всех отверстий. На такое даже пародию лень писать, ибо сами стихи – пародии на стихи. Читаю книжку уже не с удивлением, а с возмущением.

«Ароматный стих как сухарь —
С темным тмином хлеб бородинский.
Прав был нравственно государь,
А безнравственный Баратынский,
Словно голубя отсылал
Стих к иной земле Баратынский.
Уже с Марса вернулся сигнал.
Только голубь не воротился».

Ну и ну! Ни смысла, ни логики, ни искрометности, ни красоты. Одно лишь словожевание с повторами и вывертами в никуда. На грани бреда. Конечно, поэты, как известно, народец слегка чокнутый. Но не до такой же степени… Что там еще?

«Бобры должны мочить хвосты.
Они темны и потаенны,
Обмокнутые в водоемы,
Как потаенные цветы».

Ха-ха-ха! Смеюсь до колик. «Бобры должны мочить хвосты»? Поэтов таких надо мочить, вместе с хвостами. Кстати, не ясно, кто тут «темны и потаенны» – бобры или их хвосты? И потаенность тут не простая, а аж двукратная. Охо-хохоньки… Пошли дальше. Чем еще порадует меня выдающаяся посредственность советской поэзии?

«Увижу ли, как лес сквозит,
Или осоку с озерцами,
Не созерцанье – сосердцанье
Меня к природе пригвоздит».

«Сосердцанье»? «Пригвоздит»? Я бы за такое словотворчество пригвоздил болтуна к позорному столбу.