Полёт в нирвану

Одновременно с полицией и военными по скоростному шоссе в направлении «Диких дюн» мчалось такси с матерью Дэна. Анна только после лекции увидела несколько сообщений от сына. Во время перерыва перезвонила, но аппарат отзывался короткими гудками. Последняя телефонная весточка насторожила: «Прости меня, люблю тебя больше жизни, но сегодня, наверное, мой заключительный фестиваль». Анна показала месседж незнакомому водителю такси, который тут же связался с полицией. На полной скорости они полетели по приморской трассе. Тревожно завывая, их обгоняли машины военной полиции, пожарные и «Скорой помощи» …

Ди-джей получил голосовое напоминание от Леона: «Поторопись, Ди, через пять минут объявляю твой выход».

«Мустанг» глухо зарычал и, напряжённо урча, покатил в сторону обрыва. Дэн, взревев мощным мотором, освещённый яркими галогенными фарами, показался на вершине холма. Толпа приветственно заревела. Лазер высветил над головами зрителей название нового трека Ди – «Полёт в нирвану». За спиной гудела переполненная транспортом автомагистраль, а внизу бесновалась пляшущая людская масса. Дэн рванул на байке по крутому утёсу в сторону обрыва, как можно дальше от собравшихся. Разогнался на максимальной скорости и, поднявшись с «Мустангом» на дыбы, взлетел с обрыва далеко в сторону моря. Восходящий ввысь пульс девятой симфонии слился со словами «Оды к радости». Участники фестиваля поражённо, со слезами на глазах, подхватили гимн любви и братства. Острая боль вонзилась в сердце ди-джея, разорвав мутнеющее сознание. Он прошептал слова молитвы «Слушай, Израиль, Г-сподь, Б-г наш, Г-сподь один», призывающей любить единого Творца всем сердцем и душою. Музыканту вторил ассасин Амин с молитвой на другом языке, понятным ему теперь без перевода: «О, создатель небес и земли, знающий сокрытое и явное. Ты рассудишь рабов своих, относительно чего они расходились меж собой…»

Взрыв слился с финальными звуками «Оды». Нирвана, растворённая в море и в небе, приняла растерзанную жертву. Толпа замерла от восторга. Все были уверены, что рассыпающееся в ночи пламя – эффектная голограмма.

Когда последние огненные всполохи, покинув высь, разошлись багровыми кругами в морской пене, зрители охнули в едином порыве и разразились шквалом аплодисментов. Но ди-джей ничего не услышал.

Оглушенный и безмолвный, он чувствовал только исступлённый ритм тревожно бьющегося материнского сердца. Потом опять хаос и беспомощность, как и тридцать лет назад при собственном рождении после раздирающего взрыва. Дышать стало нечем. Огонь заполнил лёгкие. Дэн пытался кричать, но только беззвучно хрипел, пока не приник к тому, что всегда было с ним одним целым. Вселенная приоткрыла бездну и поглотила сверкнувшую в вечности душу.

Анна выскочила из такси буквально за минуту до трагедии. Готовая броситься в кровавую пучину, бессильно рухнула на колени, оплакивая вечное расставание. Незнакомый таксист крепко обхватил ее за плечи, удержав от последнего шага. Сердце Анны рухнуло вниз, вслед за сыном, и, захлебнувшись в горе, навсегда утратило былой звук.

Эпилог.

Амина.

Анна и художник Светлин всего несколько недель назад переселились в живописный болгарский городок Мелник, неподалёку от села Рупите. К ним часто наведывается в гости молоденькая студентка Амина из Софии. Капитан Эли подготовил Самире подходящие документы и безопасное место жительства. Девушка привыкла к новому имени. Им она подписывает картины. Своим первым настоящим учителем в изобразительном искусстве студентка считает болгарина Светлина. Именно он помог Амине подготовить и собрать лучшие этюды для поступления в Художественную академию на факультет изящных искусств.

Уже давно болгарский живописец задумал цикл картин из Рупите для большой выставки, посвященной тридцатилетию храма Вангелии Гуштеровой. Для этого по выходным Светлин и Амина часто берут мольберты и выезжают на пленэр в музейный комплекс пророчицы. Один из последних эскизов с изображением храма бабушки Ванги Амине особенно удался. Опытный мастер впервые похвалил работу студентки:

– По-моему ты превзошла оригинал. Один из белых ангелов на фасаде храма, как живой, – художник отошёл от этюда подальше, а потом приблизился с кистью в зубах к мольберту девушки:

– Можно я здесь сверху добавлю ещё света, вот так?

Анна тоже подошла к наброску, протянула руку к холсту, осторожно погладила ангела по длинным волосам. Глаза матери повлажнели. Тут в густой кроне ближайших туевых деревьев что-то громко ухнуло. Все, как по команде, подняли головы. Не мигая, расправив белоснежные крылья, большими овальными глазами на них смотрела настоящая полярная сова.

– Сова здесь? И не боится людей? – поражённо спросила Анна.

– Ничего удивительного, в селе Рупите самая большая в этих местах орнитологическая станция. Аннушка, ты как экскурсовод, конечно, знаешь об этом, – напомнил Светлин. И добавил:

– Белые совы, в отличие от других, охотятся и днём, и ночью.

Но на этот раз заблестели глаза у Амины.