Читаем Полис, логос, космос. Мир глазами эллина полностью

Биограф Плутарх пишет о Перикле так: «Для управления состоянием, доставшимся ему от отца на законном основании, он придумал такую систему, которую считал наиболее удобной и точной, чтобы оно не растратилось из-за его нерадения и, с другой стороны, чтобы не доставляло ему, при его занятиях, много хлопот и не отнимало времени, именно: годовой урожай он продавал весь сразу и потом покупал все нужное на рынке; такого порядка он держался в жизни и в повседневных расходах. Это не нравилось его взрослым сыновьям, и для их жен он был не щедрым давальцем; они жаловались на то, что расходы были рассчитаны по дням и сведены до минимума с величайшей аккуратностью, так что ничего не было лишнего, как должно было быть в большом доме при богатом хозяйстве, а напротив, все расходы и приходы были высчитаны и вымерены. Поддерживал весь этот аккуратный порядок его слуга Эвангел, один, как никто другой, по натуре ли своей способный к хозяйству или приученный к нему Периклом»[23].

Сограждане воспринимали такое поведение «Перикла-рыночника» как странный каприз. Как видим, оно не находило понимания и желания подражать даже со стороны сыновей-наследников. Откровенно говоря, и нам не кажется, что такой тип ведения хозяйства (продавать весь годовой урожай оптом, а стало быть – недорого, а потом, не оставив себе ничего, оказаться перед необходимостью покупать необходимые продукты в розницу, то есть заведомо дороже) был наиболее эффективным и доходным. Да, впрочем, Перикл, как ясно из приведенной цитаты, заботился не о доходе, а о том, чтобы домохозяйство не обременяло его, оставляло как можно больше времени для общественной деятельности: определяющими даже для него и даже в экономической сфере выступали все-таки неэкономические соображения.

В целом полисные условия не порождали в экономике нарастающую коммерциализацию, создания капиталов – «денег ради денег», стремления к постоянному возрастанию прибылей любой ценой. Крупные состояния, конечно, возникали. Но они потом не пускались в оборот, не инвестировались, одним словом, не приумножались, а обычно, наоборот, растрачивались на политические цели или просто для укрепления престижа.

Это могло приводить к прямому разорению богатых граждан. Оратор Лисий в начале IV в. до н. э. так рассуждал о динамике крупных афинских состояний: «Не только теперь, но и в прежнее время вы обманывались относительно состояния многих лиц: при жизни они считались богачами, а по смерти оказывались гораздо беднее, чем вы думали. Вот, например, Исхомах: при его жизни все думали, что у него больше семидесяти талантов (талант – мера стоимости, соответствующая 26 кг серебра. – И.С.), как я слышал; а по смерти его два сына при дележе не получили и по десяти талантов каждый. У Стефана, Фаллова сына, как говорили, было больше пятидесяти талантов, а по смерти его состояние оказалось лишь около одиннадцати талантов. Далее, у Никия имущества, как предполагали, было не меньше чем на сто талантов, и большая часть его была будто бы в наличных деньгах; а Никерат (сын Никия. – И.С.) перед казнью сам говорил, что серебра и золота он не оставляет, а имущество, оставленное им сыну, стоило не больше четырнадцати талантов. Далее, Каллий, Гиппоников сын, в ближайшее время по смерти отца считался самым богатым человеком в Элладе, и, говорят, дед оценил свое состояние в двести талантов, а теперь его имущество не ценится в два таланта»[24].

Разумеется, принцип автаркии, о котором шла речь, был скорее идеалом, чем реальностью. Но в идеале полис воспринимался его гражданами именно как самодостаточная единица, опирающаяся по мере возможности на собственные силы. Ближе всего к подобному идеалу подошла в древнегреческой истории, пожалуй, Спарта. Но здесь нам пора уже переходить к характеристике различных вариантов полисного пути развития, реально существовавших типов полисов.

Единство в многообразии

Греческий мир в целом характеризовался многообразием общественных отношений при общей полисной основе. Это разнообразие проявлялось в различных сферах жизни. В экономике встречается то всецелое преобладание сельского хозяйства, то значительная роль ремесла и торговли. С социально-политической точки зрения наблюдается разная степень участия широких масс населения в общественной жизни, что порождало различные типы полисного устройства: олигархическое (аристократическое) правление, власть тирана, постепенное формирование демократических структур… Эти политические формы не оставались неизменными, сменяли друг друга, порой путем насильственных переворотов.

Кстати, не поэтому ли мыслители Древней Греции первыми в человеческой истории начали задумываться о типах политических систем, пытались систематизировать их? В условиях полиса это впервые оказалось возможным: политические формы стали разнообразными, что побуждало сравнивать их друг с другом и делать из такого сравнения теоретические выводы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука