Полис подонков

– Ладно, – с облегчением выдохнул Геннадий Петрович, честно сказать, ожидавший чего-то более сложного, и притом несколько худшего, – это не такая уж и большая проблема и я в силах тебе в этом деле помочь. Но, – вдруг сказал он, уже снимая телефонную трубку, чтобы договориться с ГАИ, – как ты за такой короткий срок найдешь покупателя?

– Я и не буду его искать, – начиная трястись в лихорадочном возбуждении от предстоящего рискового дела, произнес участковый, одновременно загораясь глазами, – просто у меня есть очень хороший друг, который не откажет мне проехать вместе в отделение Госавтоинспекции, где мы и перепишем благополучно транспорт на его имя, потом спокойно ее продадим, а налоги, начисляемые со сделки, – их пусть платит супруга.

– Хорошо, так и поступим, – уже с успокоенным видом ухмыльнулся полковник, начиная набирать номер городской проводной связи, – иди занимайся, а как все сделаешь – мне сразу доложишь.

Не стоит говорить, что весь последующий день Аронов находился словно на раскаленных углях, предполагая, как бы супруга не разгадала его коварные замыслы, – и когда ехал домой, чтобы, воспользовавшись ее отсутствием, забрать нужные ему документы, и когда, нарушая все дорожные правила, мчался в ГИБДД, и когда уже там, в течении целого часа, показавшегося, как минимум, вечностью, оформлял договор купли-продажи и фиксировал эту, пусть и не сложную, но до крайности рисковую, сделку, и когда уже регистрировал право нового собственника и получал от него доверенность на продажу – справедливо опасаясь, что вот-вот войдет Лидия и, сопровождаемая адвокатом, отменит доверенность и остановит его уже в самом конце этого непростого пути. Однако все прошло, как и было спланированно, но хоть немного успокоиться Павел смог только тогда, когда ехал уже домой, имея на руках свидетельства, сопутствующие проведенному им так удачно торговому соглашению.

Не успел мужчина зайти в квартиру, как его встретила на пороге жена, сопровождаемая одной из своих подруг, так бесцеремонно покрывающих ее тайные интрижки на стороне. Это была ее ровесница, едва достигшая тридцатитрехлетнего возраста и выглядевшая несколько полновато, носившая имя Таня (фамилию он не знал); она была едва выше своей заговорщицы, имела миловидное сверх меры круглое личико, виновато, но вместе уверенно смотревшее серо-оливковыми глазами, чем-то похожими на хитрую бестию; нос являлся маленьким, словно пуговка, и, в сочетании с тонкими, выдающими вредность, губами, дополнял внешний облик пришедшей на выручку так называемой «группы-поддержки». Аронов сразу понял, что этот свидетель, как бы он не поступил, будет явно против него, а главное, сможет наговорить такого, что никому бы не смогло и присниться, но, кроме этого, он также сообразил, что от того, как он себя сейчас поведет, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь, в том числе, конечно, и то обстоятельство – останется ли он дальше на службе. Поэтому, большим усилием воли победив в себе все те негативные чувства, что просились в эту секунду наружу, он, не переступая еще порога жилища, включил на телефоне видеокамеру и только после этого осторожного шага зашел внутрь обжитых им с женой помещений.

Лидия явно не была готова к таким неестественным, предпринятым мужем действиям и, немного опешив, замерла в нерешительности. Очевидно, согласно ее коварного плана, она с большой вероятностью ожидала, что разгневанный Павел устроит в отношении нее непередаваемый в своем буйстве скандал, а уж спровоцировать его ударить ее пару раз по лицу – на это она была непревзойденная мастерица. Сейчас же, когда видеосъемка с самого начала фиксировала ее лицо без каких-либо повреждений, тут требовался какой-то другой, более ловкий, ход, который приходилось продумывать наспех, прямо на месте. Однако, как уже известно, рыжеволосая красавица не обладала быстротой мыслительной деятельности, но делать нечего – раз уж оказалась на месте, и не имея при себе вероломный план «Б» – нужно было переходить к активному действию – открытому словестному поединку.

– Значит так, «милый», – сказала она, пытаясь отстраниться от объектива съемочной камеры, но не забывая сохранять на лице хотя и несколько опешившее, но все же наглое выражение, – документы на квартиру я уже забрала, как впрочем и некоторые свои вещи, так как некоторое время я собираюсь пожить на съемной квартире, пока ты отсюда не выпишешься и не освободишь мне мою жилплощадь – понадобиться? – буду добиваться этого в судебном порядке. Это понятно?

– Как же тебя не поймешь с твоим-то коварством, – усмехнулся презрительно теперь уже полностью бывший муж, – что дальше?