Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Генеральный прокурор СССР Р. Руденко

17 июля 1953 г.

№ 44/ссов

Помета:

Обложку с росписями об ознакомлении – см. записку от 21. VII. 53 г. № 59/ссов.

Разослано:

тов. Молотову В. М.

тов. Хрущеву Н. С.

тов. Булганину Н. А.

20. VII.53 г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 464. Л. 145–148. Подлинник. Машинопись.

№ 1.37

Дополнения к выпискам из материалов американской «Специальной комиссии…»

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Дополнительно к информации от 17 июля 1953 года представляю выписки из материалов американской «специальной комиссии по проведению расследования и изучению фактов, доказательств и обстоятельств массового убийства в Катынском лесу».

1. Из «Предварительного доклада» комиссии американского конгресса:

Глава III. «Показания людей, спасшихся из трех лагерей»

…«(в) В октябре 1940 года, когда Советы начали опасаться нападения со стороны нацистов, некоторым военнопленным из группы 400 поляков, оставшихся в живых, было предложено сформировать штаб польской армии, которую предполагалось создать в России. Было ясно, что среди этой группы не оказалось людей, достаточно квалифицированных для создания такого штаба. Один свидетель показал в Лондоне, что он спрашивал советского министра государственной безопасности Меркулова, почему русские для формирования этого штаба не отобрали людей из числа тех поляков, которые были эвакуированы из Козельска, Старобельска и Осташкова. Меркулов ответил: «Мы совершили ошибку. Этих людей нельзя использовать. Мы дадим вам других». Это заявление было сделано Меркуловым спустя шесть месяцев после эвакуации русскими этих трех лагерей (см. стр. 553, т. IV опубликованных протоколов заседаний комиссии)».

Из протокола допроса свидетеля А:

(Примечание: фамилия свидетеля не названа американцами якобы потому, что у свидетеля находятся родственники в Польше, и он боится, что они будут репрессированы.)

Допрашивает сенатор Махрович.

«А.: После того как мы были переведены из тюрьмы, называемой Бутырка, в тюрьму, называемую Лубянка…

Махрович: Что произошло в Лубянке?

А.: Сначала они допрашивали старших офицеров.

Махрович: Прежде скажите, говорите ли вы по-русски?

А.: Да.

[…]

Махрович: Вы только что коснулись разговоров, имевших место между старшими офицерами и офицерами НКВД. Не так ли?

А.: Я разговаривал только с двумя из них – Егоров, Меркулов.

Махрович: Когда вы разговаривали с Меркуловым?

А.: Я разговаривал с Меркуловым во второй половине октября.

Махрович: Кем является Меркулов?

А.: Он представился мне как министр внутренней безопасности – государственной безопасности.

Махрович: В этой беседе комитет интересует в особенности, что было сказано в отношении офицеров, которые были убиты в Катыни.

А.: Да, я понимаю это.

Махрович: Не расскажите ли вы нам, было ли что-либо сказано в процессе вашего разговора с Меркуловым о судьбе исчезнувших офицеров?

А.: Сначала я должен рассказать вам о разговоре с Берия.

Махрович: В разговоре с Берия вы не участвовали, не правда ли?

А.: Нет, не участвовал. Но мне о нем рассказали сразу же.

Махрович: Я хочу сначала выяснить, о чем вы лично разговаривали с Меркуловым.

А.: При разговоре с Меркуловым присутствовал другой русский офицер, который не представился мне, но которого, мне кажется, звали Райхман.

Махрович: О чем вы разговаривали с этими офицерами?

А.: Он спросил меня, могу ли я командовать артиллерийской бригадой. Я ответил «да»…

Но я спросил его «откуда мы возьмем других офицеров?»…

Я спросил его, не можем ли мы получить польских офицеров из Козельска либо из Старобельска? На это я получил ответ от Меркулова: «Мы совершили ошибку».

Махрович: Я хотел бы слышать ответ полностью, что он еще сказал?

А.: «Мы совершили ошибку, эти люди более недоступны. Мы вам дадим других».

Махрович: Это был разговор, который вы лично вели с Меркуловым?

А.: Да.

Махрович: Когда это приблизительно происходило?

А.: Это было во второй половине октября.

Махрович: 1940 года?

А.: 1940 года.

Махрович: Не спрашивали ли вы Меркулова, почему эти офицеры являются не до сту иными?

А.: Нет, я не спрашивал его. Я ему в дальнейшем не задавал вопросов.

[…]

Махрович: Теперь, мне кажется, вы упомянули также, что некоторые из группы семи, которые были взяты вместе с вами в Москву, имели беседы с Берия? Не правда ли?

А.: Да.

Махрович: В первую очередь скажите, кто такой Берия.

А.: Берия является министром внутренней полиции.

Махрович: Он является министром НКВД. Правильно ли это?

А.: Да.

Махрович: Это внутренняя полиция?

А.: Да.

Махрович: Теперь он является вице-премьером России?

А.: Да.

Махрович: Вы не присутствовали при этом разговоре?

А.: Нет, я не присутствовал.

Махрович: Знаете ли вы, когда он происходил?

А.: Это было за несколько дней до моего разговора.

Махрович: Таким образом, в октябре 1940 года?

А.: После 10 октября 1940 года.

Махрович: Знаете ли вы, кто участвовал в разговоре с Берия?

А.: Да, я знаю.

Махрович: Кто они?