Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Можно было бы в заключение сказать здесь о некоторых возникших у меня соображениях в связи с необычайной активной деятельностью, которую Берия развил после кончины товарища Сталина, сказать о его не желании иметь главного контролера по МВД и брошенной им во время обсуждения этого вопроса на Президиуме Совмина фразе: «Что они (т. е. Госконтроль) могут проверять в МВД, сперва их самих надо проверить!», что доказывает, что он не желал иметь никакого контроля над собой, даже ограниченного узкими рамками финансово-хозяйственной деятельности.

Но я полагаю, что эти соображения в настоящее время уже не имеют значения.

Хотя Вы, тов. Хрущев, сказали мне 11 июля т. г., что мне не инкриминируется моя близость в прошлом к Берия, я все же счел необходимым рассказать здесь, когда и как эта близость возникла, в чем она заключалась и как развивалась на различных этапах моих отношений с Берия.

Отрицательные черты характера Берия, о которых я выше говорил, были мне, конечно, известны, но я никогда не подозревал Берия в политической нечестности и не думал о том, что он может оказаться врагом партии и народа, авантюристом худшего пошиба, буржуазным перерожденцем и агентом международного империализма. И, однако, это теперь непреложный факт, убедительно доказанный в докладе товарища Маленкова на Пленуме ЦК КПСС и в выступлениях членов Президиума ЦК.

Думая о том, что произошло, хочется проклясть день и час моего знакомства с Берия, с этим авантюристом, врагом партии и народа, своим преступлением запятнавшим биографии десятков и сотен честных людей, которые волею сложившейся обстановки были когда-то в какой-то степени близки к нему.

Я хочу сказать одновременно Президиуму ЦК нашей партии, что на протяжении всей моей сознательной жизни я был чист перед партией, Родиной, перед товарищем Сталиным и теперь также чист перед нынешним руководством Центрального комитета нашей партии.

[п.п.] В. Меркулов

23 июля 1953 г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 465. Л. 1-28 Подлинник. Машинопись.

№ 1.42

Копия протокола допроса Л. П. Берия от 23 июля 1953 г.

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса обвиняемого Берия Лаврентия Павловича от 23 июля 1953 года.

Приложение: на 8 листах.

[п.п.] Р. Руденко

23 июля 1953 года

№ 73/ссов

Протокол допроса

1953 года, июля 23 дня, генеральный прокурор Союза ССР Руденко допросил обвиняемого

Берия Лаврентия Павловича (анкетные данные в деле имеются).

Допрос начат в 13 часов 15 мин.

ВОПРОС: Фамилия Белахов вам известна?

ОТВЕТ: Я его лично не знаю, но от Кобулова мне известно, что Белахов проходил по какому-то делу.

ВОПРОС: Когда и в связи с чем был арестован Белахов?

ОТВЕТ: Точно не припоминаю обстоятельств в связи с чем был арестован Белахов. Об этом, может быть, знает Кобулов.

ВОПРОС: Вам известно, какие незаконные методы применялись Кобуловым и подчиненными ему следователями при допросах Белахова, чтобы вынудить у него нужные вам показания?

ОТВЕТ: Я ничего не знаю.

ВОПРОС: Оглашаю вам показания Белахова:

«С первого же дня ареста меня нещадно избивали по 3–4 раза в день и даже в выходные дни. Избивали резиновыми палками, стальными пружинами и линейками, били по половым частям. Я терял сознание. Прижигали меня горячими папиросами, обливали водой, приводили в чувство и снова били. Потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали.

Дело дошло до того, что я мочился кровью, перешибли позвоночник, и я стал терять зрение, и появились галлюцинации…».

Вам известно это?

ОТВЕТ: Мне ничего не известно об этом.

ВОПРОС: Вам оглашаются показания Белахова от 4 апреля 1941 года, из которых устанавливается вымогательство клеветнических показаний на Жемчужину:

«Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я в этом признаю себя виновным, а факты они мне сами подскажут. На такую подлость я идти не мог.

Тогда меня отвезли в Сухановскую тюрьму и избили до полусмерти. В бессознательном состоянии на носилках отправили в камеру…

24. VIII и 29.VIII были две очные ставки, касающиеся… Жемчужиной. На очных ставках я заявил, что это клевета. Я хотел изобличить этих клеветников, но мне не дали возможности, хотя я имел и мог сообщить очень ценные сведения для следствия, безусловно, правдивые.

После очных ставок, спустя несколько дней, мне от имени руководства – гр[аждане] Райхман, Подольский и Визель – сказали:

«Гражданин] Белахов, успокойтесь. Вас никто не винит, в отношении вас следствие допустило ошибку. Вас напрасно били. Расскажите откровенно, что вы знаете о доме Канель и о Жемчужиной?»

Вы признаете, что прибегали к сбору клеветнических материалов, приказав вашему доверенному Кобулову добыть их любыми незаконными методами?

ОТВЕТ: Я это отрицаю.

ВОПРОС: Вы лжете. Вы сами вынуждали Белахова к даче заведомо ложных показаний в отношении Жемчужиной. Вот что показывает Белахов:

«Народный комиссар НКВД Берия и начальник] следственной части два раза вызывали к себе и говорили: