Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть

Надо сказать, что, по мнению многих историков (Р. Г. Пихоя, О. В. Хлевнюк, Й. Горлицкий, А. И. Вдовин[97]), период с марта по сентябрь 1949 года также был отмечен целым рядом других важных событий на «политическом фронте», в частности: 1) укреплением аппаратных позиций Н. А. Булганина, который в марте 1949 года, формально уступив место министра Вооруженных сил СССР начальнику Генерального штаба маршалу А. М. Василевскому, оставаясь заместителем, а затем (с апреля 1950 года) оказавшись и единственным первым заместителем председателя Совета Министров СССР, стал фактическим куратором всего военно-промышленного комплекса страны и почти всех силовых министерств и ведомств, за исключением двух Спецкомитетов — по атомной проблеме и реактивной технике, — которые остались за Л. П. Берией и Г. М. Маленковым; 2) очередным и резким усилением позиций самих Г. М. Маленкова и Л. П. Берии, которые в начале сентября 1949 года де-факто возглавили преобразованный из прежнего Бюро Президиум Совета Министров СССР. При этом, как заявили те же Й. Горлицкий и О. В. Хлевнюк, именно Н. А. Булганин мог быть полезен И. В. Сталину как реальный противовес тандему Л. П. Берия — Г. М. Маленков, а демонстративное выдвижение Н. А. Булганина на первые роли в союзном правительстве стало последним актом построения нового баланса сил между ближайшими соратниками вождя после устранения от власти «ленинградцев». Однако ряд их оппонентов, прежде всего Ю. Н. Жуков, считают, что реальная обстановка в верхних эшелонах власти была не столь однозначной, как это представляется его коллегам, с которыми уже не первый год ведется острая дискуссия.　

Тем временем 20 сентября 1949 года министр финансов СССР Арсений Григорьевич Зверев направил Г. М. Маленкову служебную записку «О грубых нарушениях финансовой дисциплины быв. руководящими работниками исполкома Ленинградского городского совета депутатов трудящихся»[98], которая по его указанию была направлена для ознакомления всем остальным секретарям ЦК, заместителю председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Матвею Федоровичу Шкирятову и министру госбезопасности СССР Виктору Семеновичу Абакумову. В этой записке содержался богатый список прегрешений всего ленинградского руководства, самым «невинным» из которых было прямое нарушение Постановления СНК СССР от 2 января 1945 года «О запрещении расходования средств на устройство банкетов». Как установили сотрудники Минфина СССР, только в 1946–1949 годах проведение коллективных «пьянок» обошлось казне в 296 316 рублей, из которых 104610 рублей было потрачено на спиртные напитки. Также за счет государственных средств оплачивались квартиры, дачи, домашние телефоны и даже папиросы высшего руководства Ленинграда и Ленобласти. Чуть позже все эти сведения были подтверждены группой московских инспекторов, которую возглавили ответственный контролер КПК В. Синельщиков и главный госконтролер Министерства госконтроля СССР П. Разуваев, о чем они сообщили своим непосредственным начальникам — заместителю председателя КПК при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятову и министру госконтроля СССР Л. З. Мехлису.　

Однако самым вопиющим оказалось то, что, по данным органов МГБ СССР, первые лица Ленинграда, включая самого А. А. Кузнецова, были теснейшим образом связаны с развитой коррупционной сетью, опутавшей весь город. В ходе агентурно-оперативной разработки преступной группы «Скорпионы» во главе с матерым аферистом Н. А. Карнаковым сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом установили, что ее нити ведут в Смольный. Однако дальнейшая работа по этим связям была оборвана самим начальником управления МГБ по Ленинградской области генерал-лейтенантом П. Н. Кубаткиным, который был не только тесно связан с коррупционерами, но и находился в приятельских отношениях с А. А. Кузнецовым. Поэтому, уже будучи в Москве, в феврале 1946 года именно А. А. Кузнецов, ознакомившись с информацией о ходе операции «Скорпионы», дал команду прекратить дальнейшее расследование данного дела и от греха подальше «сослал» П. Н. Курбаткина начальником Управления МГБ по Горьковской области[99]. Тем не менее по указанию В. С. Абакумова новый начальник Ленинградского УМГБ генерал-лейтенант Д. Г. Родионов продолжил работу по «Делу Скорпионов», поскольку, как уверяет профессор Б. А. Старков, лично И. В. Сталина очень заинтересовали связи П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, П. Г. Лазутина «и других высокопоставленных чиновников», а также самого Н. А. Вознесенского с представителями оргпреступности.　

Между тем вскоре начался новый виток «репрессий» против так называемой «ленинградской группировки», и уже 12 октября 1949 года на свет появляется проект закрытого письма Политбюро ЦК «Об антипартийной враждебной группе Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина, Соловьева и др.»[100], который дал старт аресту более 200 человек, в том числе Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, М. И. Родионова, П. Г. Лазутина, И. М. Турко и других «ленинградцев».