Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть

Между тем уже в начале ноября 1952 года окончательно определилась ведущая роль Г. М. Маленкова и Л. П. Берии в верхних эшелонах власти, так как по решению «девятки» в случае отсутствия или болезни И. В. Сталина именно Г. М. Маленков стал председательствующим на заседаниях Президиума ЦК, а Л. П. Берия — на заседаниях Президиума Совета Министров СССР. В связи с последним обстоятельством довольно неожиданно, но пока бездоказательно выглядят попытки ряда современных авторов (Ю. В. Емельянов, Н. А. Добрюха, В. М. Зимянин, А. И. Лукьянов[142]), ссылаясь в том числе на интервью и мемуары ряда видных партийных и государственных деятелей, в частности секретаря ЦК КПСС М. В. Зимянина и многолетнего министра сельского хозяйства СССР И. А. Бенедиктова[143], представить дело таким образом, что уже в декабре 1952 года И. В. Сталин якобы распорядился ознакомить всех членов «узкого руководства» с его проектом Постановления ЦК о назначении новоиспеченного члена Президиума и Секретариата ЦК и министра заготовок СССР генерал-лейтенанта П. К. Пономаренко новым председателем Совета Министров СССР. По утверждению указанных авторов, уже к началу января 1953 года проект этого документа был завизирован всеми членами нового, но уже существенно расширенного состава Президиума, за исключением самых главных «партийных аксакалов» — Л. П. Берии, Г. М. Маленкова, H. С. Хрущева и Н. А. Булганина. Однако, как верно указал Ю. Н. Жуков, подобного документа в архивах до сих пор не обнаружено. Более того, по его мнению, в тогдашних политических реалиях появление такого документа было просто невозможно по определению.

4. В преддверии скорой развязки

Как считают целый ряд историков (А. В. Пыжиков, О. В. Хлевнюк, Й. Горлицкий[144]), события, предшествовавшие смерти И. В. Сталина и обострению борьбы за власть у одра умирающего вождя начались задолго до событий февраля — марта 1953 года. Как ни странно, но старт этим событиям дало дело опального главы МГБ генерал-полковника В. С. Абакумова, арестованного еще в июле 1951 года.　

Как известно, поводом для этого ареста послужил донос на имя И. В. Сталина от начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковника Михаила Дмитриевича Рюмина, который, попав почти в безвыходное положение из-за своего нерадения по делу профессора Я. Г. Этингера, решил перейти в наступление и спасти себя от неминуемой опалы, а может быть и худшего исхода — ареста и даже гибели. Дело в том, что еще в начале ноября 1950 года многолетний профессор-консультант Лечебно-санитарного управления Кремля кардиолог Яков Гиляриевич Этингер был арестован по так называемому первому «Делу врачей», «ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям СССР», в том числе Первому секретарю Московского обкома и секретарю ЦК ВКП(б) тов. А. С. Щербакову, который, как известно, скончался от острого инфаркта в мае 1945 года.　

Но в начале марта 1951 года, так и не дав никаких признательных показаний, профессор Я. Г. Этингер также скончался от острого сердечного приступа, что безнадежно застопорило весь ход всего этого дело. Получив за это нагоняй от В. С. Абакумова, М. Д. Рюмин решил действовать на опережение и подал в ЦК ВКП(б) заявление на собственного шефа, позднее поведав о мотивах своего поступка уже во время следствия против него самого следующим образом: «Обдумывая создавшееся положение, я пришел к выводу, что дело Этингера может послужить для меня удобным и убедительным поводом для того, чтобы, с одной стороны, выступить в роли разоблачителя Абакумова и уйти таким образом от ответственности за совершенные мной преступления, а с другой — застраховать себя на будущее от каких-либо более серьезных неприятностей, чем объявление мне выговора за то, что я не зафиксировал показаний Этингера о его преступных высказываниях и связях».