Политэкономия войны. Заговор Европы

М. Литвинов, ставший наркомом иностранных дел вместо Чичерина в 1930 г. отмечал: «Чем шире идет процесс реконструкции и технического перевооружения нашей промышленности, тем больше увеличивается необходимость приобретения машин, точных приборов, аппаратов и технических материалов. Германия занимает первое место в советском экспорте... Наличие торгового соглашения с Германией (которого, кстати, у СССР не было с Англией,

Импорт машин и оборудования в СССР, в 1929—1934 гг. из Англии, Германии, США, Франции, в млн. руб. (по курсу 1950 г.)³⁴

Францией и США) создает возможность нормального развития деловых взаимоотношений»³⁵. Для стимулирования своего экспорта Германия в 1931 г. предоставила СССР очередной кредит — в 300 млн. марок³⁶. Из Германии в период самого сложного этапа индустриализации — первой пятилетки СССР получил более 50% всех закупленных машин и оборудования.

Главным для поставщиков оставался вопрос платежеспособности СССР, на их тревоги Г. фон Дирксен отвечал: «Безграничная энергия и целеустремленность советских руководителей произвели на меня глубокое впечатление... Я был убежден, что они сделают все от них зависящее, чтобы оплатить свои обязательства, поскольку каждый неоплаченный вексель означал бы банкротство государства»³⁷. На критику, что Германия сотрудничает с коммунистической Россией, немецкий дипломат заявлял: Россия в любом случае

Доли стран в общем объеме советского импорта машин и оборудования, в %³⁹

станет индустриальной страной; отказываясь от сотрудничества с ней, мы можем лишь замедлить или отложить этот процесс, но никак не предотвратить его. Однако подобный отказ (от сотрудничества) может быть сделан лишь ценой отказа от широких возможностей, которые открывала торговля с Россией для германского экспорта³⁸.

В 1932 г. Германия экспортировала в СССР почти все производимые паровые и газовые турбины, прессы, краны и локомобили, 70% станков, 60% — экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов... Правда, некоторая напряженность в экономических отношениях все же нарастала. О ней говорил в своем меморандуме полпред Хинчук рейхсканцлеру фон Шлейхеру от 21 декабря: «Около 1/3 всей продукции германской машиностроительной промышленности идет на экспорт в СССР, другая треть экспортиру-

ется в другие страны и примерно 1/3 остается на внутреннем рынке... В то время как экспорт Германии в СССР играет столь значительную роль во всей ее экономике, платежный баланс СССР в отношении Германии становится все более и более пассивным в ущерб СССР. В 1932 г. пассивное сальдо составляло примерно 300 млн. марок, а это означает, что в текущем году СССР ввез в Германию золото и валюту на названную сумму»⁴⁰.

1933

Советско-германские отношения коренным образом изменились с приходом Гитлера, успех которого был во многом связан с его многолетней антикоммунистической, антибольшевистской риторикой, которая, казалось, не оставляла сомнений. Так, например, 22 февраля 1933 г. Гитлер в публичном воззвании к национал-социалистам провозглашал: «Враг, который... должен быть низвержен, — это марксизм! На нем сосредоточена вся наша пропаганда и вся наша предвыборная борьба»⁴¹. В очередной речи 2 марта Гитлер заявлял: «Устранил ли марксизм нищету там, где он одержал стопроцентную победу... в России? Действительность говорит здесь прямо потрясающим языком. Миллионы людей умерли от голода в стране, которая могла бы быть житницей для всего мира... Они говорят «братство». Знаем мы это братство. Сотни тысяч и даже миллионы людей были убиты во имя этого братства и вследствие великого счастья... Еще говорят, они превзошли тем самым капитализм... Капиталистический мир должен давать им кредиты, поставлять машины и оснащать фабрики, предоставлять в их распоряжение инженеров и десятников... Они не в силах это оспаривать. А систему труда на лесозаготовках в Сибири я мог бы рекомендовать хотя бы на недельку тем, кто грезит об осуществлении этого строя в Германии... Если слабое бюргерство капитулировало перед этим безумием, то борьбу с этим безумием, вот что поведем мы»⁴².

Между тем накануне решающих выборов 5 марта 1933 г. министр иностранных дел Германии Нейрат извещал Литвинова: «Хочу вас предупредить... Рейхсканцлер, возможно, перед выборами будет в своих речах резок по отношению к вам, но это, увы, реальности предвыборной тактики. Как только будет созван рейхстаг, фюрер сделает декларацию в дружественном для вас духе». Крестинский из наркомата иностранных дел также уверял советского полпреда в Германии: «Я убежден в том, что после выборов Гитлер, его приближенные и его пресса прекратят или, во всяком случае, ослабят свои нападки на СССР»⁴³.