Политэкономия XXI века

Приступ национализма после Первой мировой войны охватил не только Германию, но всю Европу. Теперь, писал В. Шубарт, «стало модой оценивать человека исключительно по его национальности… Сегодня самым мощным разъединяющим принципом является национализм… Сегодня в число признаков добропорядочного обывателя входит обязанность безудержно прославлять свой народ и незаслуженно порицать другие. Если же кто-то не участвует в этом безумии и честно стремится к истине, он должен быть готов к упрекам… в недостатке любви к отечеству» [1194]. Истоки национализма, по мнению В. Шубарта, лежали в стремлении правящих кругов использовать его для решения растущего социального вопроса: национализм переносил «разъединительные силы из горизонтальной плоскости в вертикальную. Он превратил борьбу классов в борьбу наций».

Для Н. Бердяева, который в имперской России не знал столь явного проявления национализма, его европейские черты выглядели ярче и устрашающе: «Наблюдая разные национальности Европы, я встречал симпатичных людей во всех странах. Но меня поражал, отталкивал и возмущал царивший повсюду в Европе национализм, склонность всех национальностей к самовозвеличению и придаванию себе центрального значения. Я слышал от венгров и эстонцев о великой и исключительной миссии Венгрии и Эстонии. Обратной стороной национального самовозвеличения и бахвальства была ненависть к другим национальностям, особенно к соседям. Состояние Европы было очень нездоровым. Версальский мир готовил новую катастрофу » [1195].

Ф. Папен и Ф. Тиссен остались недовольны той моделью государства, которую по их заказу создал Гитлер. «Гитлер обманул меня и всех людей доброй воли…, — восклицал Тиссен, — Гитлер обманул нас всех», «сильное государство, о котором я тогда мечтал, не имеет ничего общего с тоталитарным государством — или, скорее, с карикатурой на государство, созданной Гитлером…» [1196]. Однако Гитлер лишь доводил до логического конца идею корпоративного, олигархического государства. Об этом писал еще О. Шпенглер, когда предупреждал о грядущем цезаризме; Н. Бердяев, писавший о приближении нового средневековья: «Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья » [1197]; В. Шубарт, рассуждавший о причинах наступившей деспотии. Нанимая Гитлера, Папен и Тиссен полагали, что фюрер «мерами христианской морали» обеспечит сохранение привилегированного положения германской олигархии, а это в условиях кризиса современного государства сделать невозможно: «Авторитарное государство становится ответом на бессилие политики перед экономикой » [1198].