Политическая биография Сталина. Том 2

Здесь напрашивается еще одно принципиального плана замечание. Советская официальная историография после известного доклада Н. Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС в качестве важнейшего направления идеологической пропаганды выдвинула и всеми способами защищала тезис о том, что Сталин (и, соответственно, сталинизм) являются антиподами Ленина и ленинизма, что сталинизм есть полное извращение и фундаментальный отход от ленинского учения и вообще от марксизма. Такая постановка вопроса — и это становится в наше время все более очевидным — в своей сущности не отвечает истине, является ее извращением в угоду политической конъюнктуре. Об идейном родстве, если не общности сталинизма и ленинизма, речь уже шла выше. Здесь мне хотелось бы оттенить одно: сталинизм явился логическим развитием большевизма, теоретические и идейно-организационные основы которого были заложены именно Лениным. Нет смысла чураться этого и стыдливо отрицать связь между ленинизмом и сталинизмом, попирая тем самым факты и извращая подлинную историческую картину.

Сталин унаследовал коренные черты большевизма и развил его применительно к новым реалиям эпохи. Более того, он вписал его в единое русло процесса развития России. В свете этого весьма справедливой и верной представляется мысль русского мыслителя Н.А. Бердяева, высланного из страны в 1922 году из-за враждебного отношения к новой власти. В одной из своих работ он писал: «Большевизм гораздо более традиционен, чем это принято думать, он согласен со своеобразием русского исторического процесса. Произошла русификация и ориентализация марксизма»[19]. И далее, развивая свою мысль и отдавая должное значению советского этапа в российской истории, он констатировал в качестве неоспоримого факта: «Народная толща, поднятая революцией, сначала сбрасывает с себя все оковы и приход к господству народных масс грозит хаотическим распадом. Народные массы были дисциплинированы и организованы в стихии русской революции через коммунистическую идею, через коммунистическую символику. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться»[20].

При жизни Сталина о нем слагали хвалебные гимны и песни многие поэты, что само по себе неудивительно — это была не только эпоха, где главным персонажем, главным героем был вождь. Это была и эпоха необузданного славословия в его адрес, причем удивителен не сам по себе данный факт, а то что вполне искренне со словами благодарности и признательности к нему обращались и такие, казалось бы, неподкупные люди, как, например, Анна Ахматова. Возникает вопрос: что могло подвигнуть ее на такие не просто проникновенные, но даже в чем-то отдающие мистицизмом строки:

Пусть миру этот день запомнится навеки,
Пусть будет вечности завещан этот час.
Легенда говорит о мудром человеке,
Что каждого из нас
От страшной смерти спас.

Ликует вся страна в лучах зари янтарной,

И радости чистейшей нет преград, —
И древний Самарканд,
И Мурманск заполярный,
И дважды,
Сталиным спасенный Ленинград.[21]

Либеральные демократы, когда пишут об Ахматовой, конечно, не вспоминают эти строки — иначе пришлось бы давать какое-то внятное объяснение их появления. Не забудем, что предметом ее восторженной признательности был человек, с согласия которого на поэтессу в дальнейшем будет обрушен целый ниагарский водопад обвинений, граничивших с испепеляющим огнем. Я не допускаю даже тени мысли, что Ахматовой, написавшей эти строки, руководило чувство холуйского подхалимажа. Она была выше этого и, думаю, имманентно не способна была на такое. Значит, все же в основе лежали иные мотивы, скорее всего — вполне искренние и внутренние, а не навязанные свыше.