Политическая биография Сталина. Том 2

И, наконец, главное — мотивы, лежавшие в основе политики умиротворения агрессоров. Поскольку без понимания этих мотивов трудно не только объяснить, но и даже приблизительно понять скудоумие и политическую слепоту вдохновителей мюнхенской стратегии. Сталин дает следующее разъяснение: «Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело — сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами — выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

И дешево и мило!»[1069]

Нельзя обойти молчанием и моральную сторону вопроса, а именно оценку Сталиным политики умиротворения с точки зрения морально-этических критериев. Здесь следует ясно заметить, что вождь не питал никаких иллюзий относительно моральных соображений, которые могли как-то влиять на политику западных держав. Он с чувством обнаженного реализма заметил: «Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их «разочаровали», так как вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подальше.

Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом»[1070].

Не надо быть специалистом в области международных отношений, чтобы по достоинству оценить это предостережение, прозвучавшее из уст советского лидера. Игра на противоречиях, как правило, в политике приносит свои плоды, порой весьма ощутимые. Но если вся политика строится на противоречиях, вернее на игре на противоречиях, то она не имеет прочного фундамента и рано или поздно обнажает свою бесперспективность и близорукость. История кануна второй мировой войны — блестящий тому пример.