Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1

Ленинской диалектике вообще нередко было свойственно не просто внутреннее противоречие, но порой и несовместимость составляющих ее частей. Так и случилось с ленинским толкованием новой экономической политики. Это толкование каждый раз уточнялось и дополнялось какими-то новыми положениями и нюансами (что вполне допустимо и вообще свойственно любому серьезному политическому курсу). Но зачастую все эти новации приходили в противоречие друг с другом, одно как бы отрицало другое. Не случайно, что после смерти Ленина в ходе внутрипартийной борьбы, когда Сталин шаг за шагом упрочивал свои позиции на большевистском Олимпе, одной из самых спорных проблем стала проблема ленинской интерпретации НЭПа. Именно вокруг нее скрещивались шпаги партийных лидеров и партийных публицистов.

Причем надо особо оговорить, что споры по поводу НЭПа не носили какого-то абстрактно-теоретического характера: без всяких натяжек можно сказать: они в буквальном смысле слова касались судеб России, перспектив ее дальнейшего развития. Это был спор не о теории, а о жизни и смерти государства. И, как мне кажется, с сожалением приходится констатировать, что сами ленинские положения о новой экономической политике не отличались железной последовательностью, четкостью и той определенностью, которая не допускает двусмысленных толкований. А таковые были: ими пестрят многие последние выступления лидера партии. То он говорит: ««Новая экономическая политика»! Странное название. Эта политика названа новой экономической политикой потому, что она поворачивает назад. Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед. Только под одним этим условием мы отступили назад в проведении нашей новой экономической политики. Где и как мы должны теперь перестроиться, приспособиться, переорганизоваться, чтобы после отступления начать упорнейшее наступление вперед, мы еще не знаем»[958]. Кстати, эту мысль Ленин высказал в своем последнем публичном выступлении на пленуме Моссовета 20 ноября 1922 г.

Отмечая некоторую двусмысленность и противоречивость толкования новой экономической политики самим Лениным, нужно в целом подчеркнуть, что в конечном счете именно на эту политику он возлагал свои основные надежды, говоря «поэтому нэп продолжает быть главным, очередным, все исчерпывающим лозунгом сегодняшнего дня…. Из России нэповской будет Россия социалистическая»[959].

Я посчитал возможным уделить данному вопросу столько внимания, поскольку именно сложность обстановки в этот период, разноречивые толкования характерам целей НЭПа, а также отсутствие единства в высшем эшелоне партийного руководства фактически были тем мощным импульсом, который поставил в повестку дня вопрос о введении в партии поста Генерального секретаря. Помимо этого, были, разумеется, и некоторые другие причины. На них мы вкратце остановимся.

Хотя Троцкий после окончания Гражданской войны и поражения во время дискуссии о профсоюзах оказался если не на заднем плане политической сцены, то все-таки вышел из всех этих перипетий с сильно подмоченной репутацией и несколько поблекшим авторитетом. Однако в целом его политический вес и позиции были достаточно сильны, чтобы можно было сбрасывать их со счета. К тому же, вокруг него сплотилась тесная, хотя и не весьма многочисленная, но зато весьма политически активная группа сторонников. «Небольшевистское прошлое» Троцкого в некоторой степени уравновешивалось его заслугами в Гражданской войне. Ко всему прочему, он был необычайно плодовит в литературном плане и его статьи и брошюры выходили массовыми тиражами, причем он не стеснялся выступать по самым различным вопросам, видимо, пожираемый завистью к энциклопедистам прошлых эпох. Так что на весах политической Фемиды он с полным основанием считался фигурой значительной.