Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1

Таким образом, главный противник Сталина рисует довольно странную картину всего происходившего, приводя доводы, порой поражающие свое противоречивостью. Главное возражение мое заключается в том, что Ленин, будучи в высшей степени искусным и проницательным политиком, едва ли мог поддаться на давление со стороны Зиновьева или кого-либо другого в решении вопроса о назначении человека, который не устраивал его на посту Генерального секретаря партии. Следует принимать во внимание, что Ленин в это время уже серьезно болел и, естественно, придавал первостепенную важность назначениям на высокие партийные посты. Он, несомненно, учитывал (по крайней мере, не исключал возможности) перспективу обострения личного соперничества среди своих ближайших сподвижников. Не Троцкий, Зиновьев или Каменев были теми фигурами в руководстве, чей голос имел решающий вес при персональных назначениях вообще, а тем более такой фигуры, как Генеральный секретарь. Такой фигурой до того, как болезнь сломила его окончательно, был именно Ленин.

Если трудно было оказать серьезное влияние на Ленина в решении кадровых вопросов, когда он с ними не был согласен, то, думается, вообще несерьезно говорить о том, что назначение на пост генсека могло было произойти против его воли. Это явная передержка и серьезное искажение действительных обстоятельств назначения Сталина. Те, кто отстаивает подобную версию, явно не в ладах ни с фактами, ни самим духом той эпохи.

Серьезные возражения вызывает и усиленное подчеркивание некоторыми авторами того, что, мол, пост генсека рассматривался в тот период чуть ли не как технический, исключительно подчиненный. Об этом уже речь шла выше. В дополнение к сказанному по этому поводу можно заметить: поборники такой точки зрения явно перегибают палку и впадают в упрощенчество. Конечно, при учреждении этого поста прежде всего ставилась цель поднять его престиж и значение в системе партийного механизма. Он, разумеется, не был решающим постом в партии, каким он стал впоследствии при Сталине. Но отнюдь и не являлся второстепенным даже в тот момент, когда он учреждался. Да и вообще, если следовать логике Троцкого, что пост генсека имел явно подчиненное значение, то тогда не совсем понятен и трудно объясним весь тот сыр-бор, разгоревшийся вокруг назначения на него Сталина. К чему тогда были все эти закулисные маневры и ходы, если речь шла всего лишь об очередном подчиненном посте в партийном аппарате? Концы здесь друг с другом как-то не вяжутся. Сама акцентировка Троцким и другими оппонентами будущего вождя на проблеме выбора Сталина на пост Генерального секретаря свидетельствует со всей определенностью — этот пост с самого его введения отнюдь не рассматривался в качестве малозначащего, а тем более технического.

В опровержение тезиса о том, что Секретариат и, соответственно, Генеральный секретарь, выполняли чуть ли не технические функции, приведу следующее свидетельство бывшего секретаря Сталина Б. Бажанова, бежавшего за границу в конце 20-х годов и опубликовавшего книгу воспоминаний, в которой львиное место уделено лично Сталину и механизму функционирования Политбюро и других органов ЦК. Воспоминания Бажанова во многом вызывают серьезные сомнения, но тем не менее немало фактов, приводимых им, могут рассматриваться если не как полностью достоверные, но все же представляющие немалый исторический интерес. Сам Бажанов вплотную соприкасался с работой Политбюро, Оргбюро и Секретариата, поэтому некоторые его наблюдения заслуживают доверия и внимания. Вот его свидетельства относительно того, как на практике разграничивались функции этих всемогущих органов ЦК, в частности о работе Секретариата: