Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Каменев. Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоличия, мы против того, чтобы создавать вождя! Этими словами я и кончаю речь свою. (Аплодисменты ленинградской делегации.)

Голос с места. А кого вы предлагаете?

Председательствующий. Объявляю 10-минутный перерыв[169].

Накал страстей, как в драмах Шекспира, в которых тема обладания властью также занимает не последнее место. И антрактов в этой борьбе на съезде не было: нельзя же принимать за такие антракты 10-минутные перерывы в заседаниях!

О тактике Сталина в развертывавшихся баталиях я уже упоминал выше. Он выбрал себе амплуа миротворца, заботящегося, с одной стороны, об интересах правильной генеральной линии, а, с другой, — о том, чтобы его не сочли слишком кровожадным, нацеленным на политическое уничтожение своих соперников или же их оттеснение на задний план. Не случайно в своем заключительном слове генсек счел необходимым высказаться против «кровожадных» устремлений оппозиции в отношении всех провинившихся в проведении политической линии партии. Сталин достаточно определенно дал понять, что он решительно выступает против того, чтобы допустившие политические ошибки лидеры подвергались, так сказать, политическому остракизму. И чтобы как-то сбалансировать свое, на первый наивный взгляд, безграничное терпение и миролюбие, счел необходимым добавить: «Мы не либералы. Для нас интересы партии выше формального демократизма»[170].

Да, Сталина при всем желании трудно было отнести к числу либералов вообще и во внутрипартийных отношениях в особенности. В этом никто не сомневался и не строил себе никаких иллюзий. Оппозиция в своей тактике решила опереться на бывший в то время весьма высоким авторитет вдовы Ленина Н.К. Крупской, чтобы подкрепить таким своеобразным путем свои критические замечания в адрес большинства, поддерживавшего генсека. Ведь в сознание каждого партийца на протяжении всего времени усиленно внедрялась мысль о том, что принятое большинством решение является истинным и сомнению не подлежит. Крупская, несколько месяцев до того примкнувшая к оппозиции (то ли по принципиальным соображениям, то ли в силу личной неприязни к Сталину), выступила на съезде с весьма показательной речью — она попыталась разрушить этот догмат большевизма.