Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

«Историк задает вопрос «почему?», в том числе и почему из нескольких возможных в каждый данный момент событий происходит именно одно, определенное. Если бы прошлое было другим, другим было бы и настоящее. У меня нет большой веры в «недействительную историю». Мне вспоминается поговорка: «Если бы у бабушки была борода, то это была бы уже не бабушка, а дедушка». Переделать прошлое так, чтобы оно удовлетворяло чьим-либо пристрастиям или взглядам, — очень приятное занятие. Но я не уверен, что оно принесет кому-либо пользу.

Если бы, однако, вы попросили меня попробовать построить различные предположения, то я бы сказал следующее. Ленин, живи он в двадцатые и тридцатые годы и сохрани полностью свои способности, столкнулся бы с теми же проблемами. Он прекрасно знал, что широкая механизация сельского хозяйства является первым условием экономического прогресса. Не думаю, чтобы он был удовлетворен индустриализацией черепашьим шагом Бухарина. Не думаю, чтобы он сделал слишком много уступок рынку (вспомните, как он настаивал на установлении монополии внешней торговли). Он знал, что мало чего можно достигнуть без эффективного управления и контроля за трудовыми процессами»[9].

Приведенное мнение крупнейшего английского историка — это мнение не какого-то дилетанта или публициста, умеющего одинаково легко (и поверхностно!) писать на любую тему. Это — точка зрения одного из самых глубоких знатоков сталинской эпохи. Причем следует особо отметить, что к Сталину он не только не испытывал каких-либо симпатий, но, наоборот, многократно выражал свою неприкрытую антипатию. Вот почему его вывод представляется мне заслуживающим доверия.

Но вернемся к непосредственной теме нашего повествования.

Генеральная линия, как ее понимал и реализовывал Сталин, вполне укладывалась в рамки ленинизма. Более того, она органически вытекала из учения Ленина, разумеется, с поправками и коррективами в соответствии с духом времени. В целом, на мой взгляд, фундаментальные, основополагающие установки ленинизма были таковыми и в сталинизме. Здесь я хочу особо подчеркнуть, что под сталинизмом в данном случае я имею в виду не то, что в это понятие вкладывалось и вкладывается до сих пор многими критиками Сталина — а именно систему власти и репрессий, являвшихся следствием осуществления этой власти. Сталинизм в моем понимании понятие гораздо более масштабное и емкое, и было бы недопустимым упрощением сводить его лишь к указанным выше чертам.