Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Сталин в работе «Об основах ленинизма» мало говорит об ошибках. Его внимание концентрируется на проблемах, в решении которых большевики проявили наибольшую активность и добились внушительных успехов. Удельный вес практических проблем, затрагиваемых Сталиным, довольно ограничен. Гораздо больше внимания он обращает на анализ империализма и его противоречий, причем пока еще высказывает на этот счет мысли и положения, которые ему в дальнейшем придется пересматривать или подвергать серьезной корректировке. В качестве сквозной темы, красной нитью проходящей через всю работу, звучит тема мировой революции. Причем здесь Сталин вносит кое-какие уточнения, не меняющие сути его принципиальной трактовки проблемы грядущей мировой революции: «Раньше принято было говорить о пролетарской революции в той или иной развитой стране, как об отдельной самодовлеющей величине, противопоставленной отдельному, национальному фронту капитала, как своему антиподу. Теперь эта точка зрения уже недостаточна. Теперь нужно говорить о мировой пролетарской революции, ибо отдельные национальные фронты капитала превратились в звенья единой цепи, называемой мировым фронтом империализма, которой должен быть противопоставлен общий фронт революционного движения всех стран»[78].

Вопрос о мировой революции и перспективах строительства социализма в одной, отдельно взятой стране, мною будет рассмотрен в специальном разделе, поэтому сейчас я оставляю в стороне эту проблему — одну из самых ключевых во всем теоретическом и практическом наследии Сталина. Здесь же я затрону еще несколько других проблем, раскрывающих особенности политического мышления и методологии самого Сталина. Так, при анализе диктатуры пролетариата Сталин сознательно смещает акцент на то, что эта диктатура есть не ограниченное законом и опирающееся на насилие господство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувствием и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых масс. Отсюда вытекает и плохо замаскированное, мягко говоря, пренебрежение к созидательным сторонам такой диктатуры, а именно то, что она отнюдь не исчерпывается только насилием, но и включает в себя много элементов конструктивного взаимодействия и сотрудничества с другими классами, в том числе и с частью поверженного господствовавшего класса. Не надо большого воображения, чтобы понять: столь однолинейное и одностороннее понимание и толкование диктатуры пролетариата оказало колоссальное — и отнюдь не созидательное — воздействие на всю сумму сталинских политических воззрений и сталинскую практику последующих лет.

Бросается в глаза и явная недооценка и принижение методов парламентской борьбы. Сталин писал: «Разве история революционного движения не показывает, что парламентская борьба является лишь школой и подспорьем для организации внепарламентской борьбы пролетариата, что основные вопросы рабочего движения при капитализме решаются силой, непосредственной борьбой пролетарских масс, их общей забастовкой, их восстанием?»[79]. Взятое само по себе, в контексте тех исторических условий, это положение, очевидно, и было справедливым. Но, рассматривая проблему в более широкой исторической перспективе, а тем более в теоретическом аспекте, слишком однобоко и прямолинейно придавать парламентской борьбе второстепенное значение — было равносильно ее серьезной недооценке. Вообще Сталин чуть ли не с начала своей революционной деятельности проявлял нескрываемый скептицизм в отношении как парламентаризма в целом, так и парламентской борьбы, в частности. Это просматривается во всех его работах, а не только в данном труде.