Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Бухарин все еще продолжал оказывать сопротивление, хотя заранее было ясно, что он и его товарищи обречены. В своем заявлении в адрес пленума он четко выразил характер происходящего и сделал единственно логичный вывод, который вскоре был полностью подтвержден ходом событий. «Обвинения, выдвинутые против меня на пленуме, представляются мне просто чудовищными по своему характеру. Но я хочу обратить внимание и на другие стороны дела. Что получается? По разъяснениям т. Кагановича выходит, что пленум ставит вопрос не юридически, а политически. Из хода прений вытекает, что речь идет об общей политической оценке таких-то обвиняемых или подозреваемых, а дальше, после решения пленума, последуют очные ставки, подробный анализ фактов и т. д.

Что же такое политическая оценка с этой точки зрения? Она выражается в предложениях резолютивного характера: вывести из состава ЦК, исключить из партии, предать суду и т. д. Это есть (или что-либо другое, дискриминирующее) решение наивысшей партинстанции. Что же тогда остается на долю дальнейшего следствия? Ясно: оправдать во что бы то ни стало обязательное решение, обязательное для следователя, обязательное для судебного следователя, обязательное для судьи (если дело доходит до суда), обязательное — как это ни странно — даже для подсудимого, если он еще член партии. Не может следствие обелить того, кто политически очернен высшей партийной инстанцией»[891].

Бухарин как в воду глядел: все дальнейшее происходило по сценарию, им описанному. На самом же пленуме было принято решение продолжать расследование дела и вернуться к нему еще раз на ближайшем пленуме ЦК партии. Это был, конечно, не финал, а лишь промежуточная ступень восхождения на политическую Голгофу. Сначала политическую, а потом и просто Голгофу.

5. Бараны, идущие на бойню: февральско-мартовский пленум 1937 года

По мере приближения срока начала очередного пленума ЦК ситуация становилась все более напряженной. Сталин замыслил провести не просто пленум, а настоящее генеральное наступление против остатков уже капитулировавшей оппозиции. Но не в этом заключалась главная задумка вождя. Он решил провести пленум в такой направленности и в такой тональности, чтобы он явился сигналом для проведения широкомасштабной кампании репрессий буквально во всех областях жизни страны. Необходимо было создать обстановку осажденной крепости и задействовать все рычаги для осуществления поставленной цели. В повестке дня стояли разные вопросы, но все они сводились к борьбе с врагами народа, с вредительской и подрывной деятельностью в ведущих отраслях промышленности. Главными докладчиками должны были выступить, кроме Ежова, Орджоникидзе, отвечавший за тяжелую промышленность, Каганович, руководивший транспортом, а также сам вождь — с основным, целеопределяющим докладом. Кроме того, предстояло окончательно решить в партийном порядке вопрос о Бухарине и Рыкове. Словом, есть основания сказать, что репрессии были единственным и главным пунктом повестки дня. О значении и месте этого поистине зловещего пленума в истории нашей страны и в политической биографии Сталина речь пойдет позднее. Сначала рассмотрим события, предшествовавшие началу пленума.