Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Положение группы Зиновьева — Каменева в рассматриваемый период было отнюдь не блестящим. Бросая ретроспективный взгляд на все перипетии внутрипартийной борьбы середины 20-х годов, приходишь к закономерному заключению: эта группировка оказалась несостоятельной по существу по всем параметрам. Едва ли поддается разумному объяснению тот факт, что главный свой удар они по-прежнему концентрировали против Троцкого. Видимо, открытый вызов, брошенный им в «Уроках Октября», окончательно помутил и без того их тусклую политическую мысль. Они никак не могли понять, что не Троцкий, а Сталин является их самым грозным и самым изощренным противником. Неспособность трезво и глубоко оценить качества генсека в конце концов и привела их к принципиально ошибочной оценке общей ситуации, сложившейся в партии и стране в целом.

Итоги внутрипартийной дискуссии в связи с выступлением Троцкого четко обозначили три точки зрения по вопросу о том, как поступить с ним. Одни требовали исключения Троцкого из партии. Другие предлагали снять его с должностей председателя Реввоенсовета и члена Политбюро. Третья категория резолюций (от Москвы, Ленинграда, Урала, Украины и др.) требовала отстранить Троцкого от руководства Реввоенсоветом и условного оставления его в Политбюро. Общим для этих трех позиций являлось решительное и безоговорочное осуждение троцкизма как течения, враждебного ленинизму.

Как же повел себя Сталин в сложившейся ситуации? Он понимал, что полный и окончательный разгром Троцкого не вполне соответствовал в тот момент его долгосрочным интересам, поскольку уже предвидел неотвратимость прямой конфронтации с группировкой Зиновьева — Каменева и рассчитывал, что в лице Троцкого он будет иметь если не явного сторонника, то, по меньшей мере, нейтрального человека. Последний не испытывал к Зиновьеву и Каменеву теплых чувств, хотя, Каменев, например, был женат на сестре Троцкого. Но в таком политическом коловороте родственные симпатии и антипатии отступали на второй план. Гораздо большую роль играли политические расхождения и разного рода внутрипартийные комбинации.

В начале января 1925 года Сталин и Бухарин, выступавшие тогда единым фронтом, направили в Политбюро письмо, содержавшее изложение их принципиальной позиции по вопросу о политической судьбе Троцкого. Суть их позиции сводилась к следующему: «2) пункт второй резолютивной части должен быть изменен в том смысле, что т. Троцкий освобождается только от поста предреввоенсовета и остается членом Политбюро.

Мотивы: партии выгоднее иметь т. Троцкого внутри Политбюро в качестве 7-го члена, чем вне Политбюро; исключение из Политбюро должно повлечь дальнейшие меры отсечения от партии т. Т[роцкого], а стало быть, и других членов оппозиции, занимающих важнейшие посты, что создаст для партии лишние затруднения и осложнения»[115].

Для вдумчивого наблюдателя было совершенно очевидно, что не этими благородными намерениями руководствовался Сталин. Речь шла о сложном политическом маневрировании с целью добиться ослабления позиций зиновьевской группировки. Исключение Троцкого из состава ЦК, а тем более из партии вообще, на чем настаивали некоторые, могло бы серьезно осложнить обстановку и ослабить политический потенциал самого генсека. Очевидно, что Сталин не мог не учитывать превалировавшие тогда в партии настроения. О том, каковы были эти настроения, без всяких экивоков поведал Томский, входивший тогда в состав Политбюро и во многом поддерживавший сталинскую группировку: «Я считаю предлагаемые меры преждевременными, полагая, что в глубине сознания партия к этому еще недостаточно подготовлена. Конечно, это «съедят»[116], но без удовольствия». Сталин, видимо, помнил замечание Ленина в свой адрес, сделанное еще в 1921 году: «этот повар будет готовить только острые блюда»[117]. В его планы, разумеется, не входила излишняя демонстрация этих своих «политических кулинарных способностей». Можно сказать, что Сталин на протяжении почти всей своей политической деятельности широко использовал чрезвычайные меры и методы. Он знал их эффективность и силу, но одновременно он сознавал и пределы, за которыми такие методы могли обернуться для него бумерангом.