Политическая доктрина славянофильства

В области общественной философии славянофильство постоянно оперировало двумя понятиями, представлявшимися ему взаимно обособленными друг от друга. Эти понятия -- "Земля" и "Государство". "Отношение Земли и Государства -- по теории К. Аксакова -- легло в основании русской истории"34). Земля, это -"общественно человеческое начало", "неопределенное и мирное состояние народа"35), "душа народа", как мы теперь, пожалуй, сказали бы. Государство, это -- внешняя власть, создание рук человеческих, сила, охраняющая Землю вещественными средствами, мечом и кровью, политикой, войнами, явной и тайной полицией... В пояснение своей терминологии, Аксаков припоминает старое русское выражение: государево и земское дело. "Под государевым делом разумелось все дело управления государственного, и внешнего, и внутреннего, -- и по преимуществу дело военное, как самое яркое выражение государственной силы... Под земским делом разумеется весь быт народный, вся жизнь народа, куда относится, кроме духовной, общественной его жизни, и материальное его благосостояние: земледелие, промышленность и торговля"36). Таким образом, существо, "эссенция" национального организма, его идея, заключается в земле, в земском деле. Государство же есть внешняя оболочка этого организма, внутренно ему индифферентная, призванная лишь к обеспечению его жизни, ограждению его безопасности. Правительство -- страж народа, но не руководитель его. "Первое отношение между правительством и народом есть отношение взаимного невмешательства. Но такое отношение еще не полно; оно должно быть дополнено отношением положительным между Государством и Землею. Положительная обязанность Государства относительно народа есть защита и охранение жизни народа... -- да процветает его благосостояние, да выразит он свое значение и исполнит свое нравственное призвание на земле. Администрация, судопроизводство, законодательство, -- все это, понятое в пределах чисто-государственных, принадлежит неотъемлемо к области правительства"37).

III.

     Итак, народ не должен государствовать, но власть государственная обязана все же своим бытием народу. Народ добровольно призывает власть и облекает ее неограниченными полномочиями, а сам, по выражению Хомякова, "уходит в отставку", т.-е. возвращается к своей внутренней духовноматериальной жизни. В истории России, по мнению славянофилов, два факта являются в этом отношении символическими, -- призвание варягов в 862 году и всенародное избрание Михаила в 1613- м. Эти факты -- яркое свидетельство нашего своеобразия по сравнению с западным человечеством, -- "На Западе власть явилась, как грубая сила, одолела и утвердилась без воли и убеждения покоренного народа. В России народ сознал и понял необходимость государственной власти на земле, и власть явилась, как званый гость, по воле и убеждению народа"38).

Ясно, что при таких условиях неограниченная власть может быть облечена только в монархическую форму, ибо всякая другая форма в большей или меньшей степени предполагала бы участие народа в высшем правительственном организме. "Только при неограниченной власти монархической, народ может отделить от себя государство и избавить себя от всякого участия в правительстве... предоставив себе жизнь нравственно-общественную и стремление к духовной свободе"39). Именно таков, по мнению славянофильства, идеальный смысл русского самодержавия, "русского исторического государственного начала". Недаром говорится в древних русских грамотах, -- "сами знаете, что такому великому государству без Государя долгое время стоять нельзя". И еще: "без Государя государство ничем не строится и воровскими заводами на многие части разделяется, и воровство многое множится"40). И вот царь, живой русский человек, человек из народа, берет на себя народом на него возложенное великое бремя власти, государствования. Во имя служения Земле он как бы отрекается от себя и посвящает себя тем делам государственным, которым так чужд по природе всякий русский человек. "Царь, царствуя, -- пишет Д. Х., -- почитается совершающим великий подвиг самопожертвования для целого народа... Власть, понятая, как бремя, а не как привилегия, -- краеугольная плита самодержавия"41). На венец царя славянофилы смотрели, как на своего рода мученический венец, жертвенный символ самоотречения. "Русский царь, -- пишет И. Аксаков, -- с своей прирожденной наследственной властью -- не честолюбец и не властолюбец: власть для него -- повинность и бремя; царский сан -- истинно подвиг"42). Эта же мысль выражена и в известном стихотворном обращении Хомякова к царю, венчающемуся на царство, -

А ты, в смирении глубоком

Венца принявший тяготу,

О, охраняй неспящим оком

Души бессмертной красоту!

     И настойчиво подчеркивают славянофилы, что по внутренней своей природе русское самодержавие -- не западный абсолютизм и не азиатский деспотизм. Становясь тем или другим, оно извращает свою природу.