Политическая экология

Животные саванны вымирали бы от безводья, если бы не колодцы глубиной до полутора-двух метров, выкапываемые слонами в руслах высохших рек44. Известно, что климат запада Кении и прилегающих частей соседних стран за последние двести лет не менялся. Но в начале XIX в. сплошной колючий буш (ньика) вытеснил здесь саванны и парковые буши на территории, равной европейской державе. Это случилось из-за истребления слонов туземцами, сбывавшими бивни прибрежным торговцам. Исчезло и большинство других крупных зверей.

Из них в нынешнем парке Цаво (Кения) к концу XIX в. остались только водяные козлы (у реки), малочисленные черные носороги, дик-дики, малые куду, да голодные львы, напавшие на строителей железной дороги45.

В 1948 г. создали парк, а с середины 50-х вернувшихся слонов хорошо охраняли. Гиганты за несколько лет восстановили мозаику из парковых бушей и саванн, благодаря чему сюда вернулся весь набор восточноафриканских копытных и хищных. Вне парка и антропоценозов сохраняется все та же непролазная ньика.

Большую часть холодной зоны Евразии в эпоху Великого Оледенения называют «тундростепью»: мало сплошных лесов, степь непосредственно смыкается с тундрой – по крайней мере, в континентальных районах.

Питательная, быстро растущая северная саванна существовала потому, что мамонты расчленяли массивы тайги и кустарников, бизоны, лошади, овцебыки и олени разбивали моховой покров, а все они вместе удобряли почву огромным количеством навоза.

Из-за выпаса мамонтов было много молодых, химически слабо защищенных, отраставших в силу компенсаторного роста побегов древесно-кустарниковой и травянистой растительности.

Бизоны, лошади и овцебыки больше нуждались в улучшении пастбищ мамонтами, чем менее крупные и прожорливые северные олени. Мамонты облегчали копытным зимовку, широкомасштабно утаптывая снег и взламывая наст, торили дороги сквозь снег и заросли, превращавших сплошные леса в парковые или даже в лесо-луго-степи.

Вот почему мамонтовая фауна процветала (при обилии мамонтов) и на севере и на юге Сибири. А вот без мамонтов ее представители не смогли долго поддерживать оптимальных для себя популяции даже в центральной Якутии с ее малоснежной, без оттепелей, зимой.

Во всех остальных местах лес начал наступать на тундру и степь. Стала складываться современная система ландшафтов, разорвавшая популяции животных, до той поры живших вместе.

Перестройка ландшафтов погубила травоядных, а вслед за ними стали гибнуть и хищники.

И человек…

Голод

Называют разное число людей, живших в Европе в момент окончания плейстоцена: от одного до пяти миллионов. Разброс цифр показывает только одно: любые подсчеты ненадежны.

Разумеется, таяние ледника и подъем уровня Мирового океана тоже были страшной катастрофой. Особенно для обитателей Европы. Под воду нынешнего Северного моря ушла примерно треть населенных земель. Третья часть населения приледниковой зоны стала беженцами, когда океан начал затоплять их территорию. Но бежать можно было лишь туда, где уже жили люди.

С чем это можно сравнить? Разве что со мгновенным по историческим меркам затоплением 35 % территории современной Европы.

Сам факт передвижения такого множества людей, вынужденных вторжений на чужую территорию, столкновений из-за охотничьих угодий и мест жизни вызывал колоссальное напряжение. Тем более, каждый коллектив был жестко привязан к собственной территории и не мыслил себя вне своей земли с ее духами, богами и могилами предков. Трудно даже представить, сколько конфликтов вспыхнуло, какие ожесточенные сражения велись на границах всех племен и родов.

Уже это не могло не привести к голоду. А тут еще вымирание знакомых животных, привычной охотничьей добычи. Вымирание скорое – не как продолжительный процесс уменьшения численности поголовья.

Но и до того, и после шла быстрая, кардинальная перестройка всех существующих ландшафтов, ломка экологических систем, связей между видами, изменение миграционных путей и образа жизни сообществ.

Прежние ареалы мамонтовой фауны и всех вообще зверей плейстоцена по обе стороны Атлантики распались. Вместо сплошной зоны обитания возникло множество изолированных маленьких убежищрефугиумов. Возможно, вид как таковой сохранялся, но число его представителей снижалось в десятки и сотни раз. Вместо громадных стад – отдельные группки. И не везде. Пусть мамонта и большерогого оленя находят потом и в голоцене – число этих зверей таково, что прокормить население бывшей приледниковой зоны они уже не могли.

В таких условиях человек мог «помочь» мамонту вымереть окончательно. Голодающие люди уничтожали зверей и в рефугиумах, доедая остатки богатств Великого Оледенения. И дорубая сук, на котором сидят. Звери исчезали, и голод вспыхивал с новой силой.

«Отныне природные факторы значили в вымираниях мегафауны меньше, чем человек, лишь ускоряя или замедляя развитие кризиса»46.

Мы привыкли думать, что глобальные изменения климата и ландшафтов привели к вымиранию мамонтовую фауну, и уже потом это отразилось на человеке.