Политическая экономия Николая Зибера. Антология

С Киевским университетом связан продолжительный период жизни и творчества Зибера – период, выведший его в число ведущих политэкономов. Зибер поступает в Императорский Киевский университет Св. Владимира в 1863 г., а пишет прошение об увольнении в декабре 1875 г. В сухих отчетах университета значится, что с 1 ноября 1868 г. по 1 ноября 1871 г. Зибер был «профессорским стипендиатом» по кафедре политической экономии и статистики под руководством Г. Цехановецкого (1833–1898), который зародил в нем интерес к политической экономии и теории ценности во времена студенчества. В конце 1871 г. Зибер защищает магистерскую диссертацию «Теория ценности и капитала Д. Рикардо» и получает право на двухлетнюю командировку за границу для продолжения ученых занятий. В сентябре 1873 г. его зачисляют доцентом кафедры политической экономии и статистики, из командировки он возвращается в январе 1874 г.[10]

Какой была атмосфера в Киевском университете в этот период? Очевидно, что именно в это время сформировались основные научные интересы Зибера, его гражданская позиция. Киевский университет запомнился студентам как либеральный и открытый. Университетский устав 1863 г. был проникнут духом освободительных реформ Александра II. Должности ректора, декана, профессорские и доцентские позиции были выборными. Посещение лекций было свободным, за определенную плату их могли посещать вольнослушатели. Экономические науки преподавались на юридическом факультете. Среди 13 профессоров трое были связаны с экономикой: профессор полицейского права, профессор финансового права и, наконец, профессор политической экономии и статистики.

Полицейское право Зиберу преподавал Н. Бунге (1823–1895), будущий ректор университета и министр финансов. Бунге и Цехановецкий – два главных учителя Зибера в области политической экономии. Цехановецкий, по отзывам студентов, охотно «предлагал свои услуги для руководительства студентов при выборе авторов сочинений по политической экономии, для более полного изучения этой науки… им указывались большею частью экономисты-классики: А. Смит, Милль, Мальтус, Рикардо» (Чеважевский, 1994, с. 194). Бунге читал лекции экспромтом, «плавно, живо, с неизменной улыбкой на лице» (Чеважевский, 1994, с. 209). Он помог Зиберу получить стипендию для подготовки диссертации.

Представление об атмосфере университета дают воспоминания студентов. В 1870–1875 гг. на юридическом факультете учился В. Чеважевский. В целом он воссоздает свободную, творческую атмосферу, где у студентов было много личной свободы, внешний контроль и надзор вообще никак не ощущались, студенты много общались в кружках, которые отличала самоорганизация. Из совместных касс взаимопомощи можно было получить кредит, на принципах самоуправления работали библиотека и столовая. Главное, что происходило в столовых, – это теоретические турниры, непрестанные дебаты. Студенты радикальных взглядов формировали более закрытые общества, не любили случайных гостей, их выделяли активность, высокое самомнение, готовность обучать рабочих, вызывающий вид.

Один из учителей Зибера, профессор права А. Романович-Славатинский (1832–1910), оставил воспоминания о Зибере как студенте (Романович-Славатинский, 1903).

Это была натура нервозная, глубоко впечатлительная, с которой не всегда мог справиться его уравновешенный, довольно положительный ум. Он как-то трепетно и лихорадочно относился к явлениям жизни и к вопросам науки, представлявшейся ему царственною богиней, у ног которой он готов был повергаться ниц с постом и молитвой. Чистокровный идеалист, он не способен был ни к какой сделке и компромиссу; брезгливо и нетерпимо он относился ко всему, что не подходило под его чисто пуританские требования. Своею особой он напоминал растение «не тронь меня», которое сжималось и закрывалось от всякого к нему прикосновения (Романович-Славатинский, 1903, с. 36–37).

Зибер аккуратно посещал лекции, сидя на первой парте, а потом сверял литографированные лекции с преподавателем. Бывший профессор рисует своего ученика как идеалиста и трепетного служителя науки, как пуританина и «немца» в плане дисциплины и ответственности, подмечает также его нервозность и болезненность.