Политическая философия: учебное пособие

Интересно, что классики русской школы геополитики хорошо осознавали важность символического капитала культуры в геополитической борьбе. Русская интеллигенция в дореволюционной России высоко ставила идею служения своему народу, и пока она несла это знамя — пространства России расширялись и укреплялись. Как только знамя культуры сменилось знаменем марксистской идеологии, — империя рухнула. И тогда в русскую историю пришел Великий Инквизитор... Но память о пути Бледного Узника — о пути великих побед цивилизации — эту память продолжает хранить русская школа геополитики, золотой фонд нашей культуры.

В известной геополитической триаде — вера, почва и кровь — русская геополитическая традиция делает акцент на символе веры. И именно этим она принципиально отличается от континентально-европейской и атлантической (англо-американской) школ, которые выделяют в этой триаде либо почву (борьба за пространство), либо кровь (борьба за национальные интересы).

Русские геополитические приоритеты со всей определенностью обозначили уже славянофилы и евразийцы. Г. Флоровский пророчески писал: «...есть бесспорная правда в живом пафосе родной территории, — дорога и священна родимая земля, и не оторваться от нее в памяти и любви. Но не в крови и почве подлинное и вечное родство. И географическое удаление не нарушает его, если сильны и крепки высшие духовные связи»[140].

Кровь и почва — это мечтательный и страстный пафос плоти, болезненная торопливость «сесть на землю», наивное языческое ожидание чудес от земли. Для русского человека такое «кровяное почвенничество» — символ внутренней бездомности и беспочвенности, отражение психологии людей, связанных со своей страной только через территорию. Евразийцы утверждали, что подлинная связь возможна для русского человека только через веру, рождающую любовь и подвиг, без которых невозможно удержать русское пространство.

Пафос русских геополитических побед рождается из народного духа. Русский символический капитал в геополитике — это вера в возможность последнего слова народа в борьбе за пространство, в реальность исторической удачи, сопутствующей сражениям за правое дело. Такая вера включает в себя допущение, что во времени возможно полное исчезновение противоположности должного (геополитическое задание) и действительного (победа) через любовь и подвиг. Здесь происходит принципиальное приравнивание ценности (идеала) и факта. В этом смысле можно говорить об этическом натурализме русской геополитической школы.

И нельзя не заметить, что есть своя правда в этой натурализации ценностей. Этический натурализм выступает здесь этикой геополитической воли, а не этикой регистрирующей оценки. Речь идет о предельной действенности добра как силы, о превращении геополитического императива (задания) в историческое предсказание через волевое действие народа. И чтобы это произошло, духовная элита, интеллигенция должна сказать свое слово: вдохнуть в народ пафос веры, выковать волю к победе.

Корень русских геополитических побед — в волевом самочувствии народа. Геополитическая карта мира открывается русскому человеку каждый раз в меру его исторической зоркости и волевой собранности — он видит в ней на каждом этапе истории то, что сам в силах в нее внести. Русская триада символического капитала в геополитике тождественна пути Бледного Узника — вера, любовь и подвиг. Расшифровать эту символическую формулу можно так: только тогда народ способен на подвиг, когда духовная элита высоко держит знамя любви и веры — к родной культуре, своему народу.

И пусть символический капитал культуры неосязаем и невещественен, его сила — в мистических межиндивидуальных взаимодействиях, его нити уходят в неведомые тайники народной души. Вот почему духовное самоубийство России равносильно ее геополитическому самоубийству. В русской культуре «нация есть начало духовное», поэтому формулой русского геополитического возрождения стали слова Г. Флоровского: «Или мы можем культурно возродиться и восстать в духе, или Россия уже погибла»[141].

Под русским трехцветным знаменем нельзя победить, пока оно выступает только символом государственной или национальной мощи. Оно неизменно должно стать в глазах народа символом веры, поэтому такое важное значение в России всегда имела национально-государственная идея, которую создавала интеллигенция. Геополитическая борьба за пространство перестает быть междуусобицей в глазах русского человека только тогда, когда ведется за что-то (вера, идея), а не только против геополитического соперника. И если сама воля к культуре заслоняется злобою дня, внутреннее обнищание и духовная гибель нации становятся неизбежными.