Политическая исповедь. Документальные повести о Второй мировой войне

А с нашим приездом в этой компании, кроме меня с сестрой, еще добавился сосед по квартире и мой подопечный – Павел Иванов, сын профессора из Чернигова.

Настроение у всех было к тому времени не особенно радужное. Перед нами оказался очень скудный набор вариантов дальнейшей судьбы. Если нам не удастся каким-то чудом, незаметно не только для немцев и большевиков, но и для самих себя, как в сказке, оказаться по другую сторону фронта, то есть лишь два выхода: примкнуть к Власовской армии или искать себе место в нейтральных странах на правах эмигрантов.

Данилов рассказал нам, что еще за несколько недель до нашего приезда во Львов наши предшественники пытались договориться с партизанами украинских националистов. Те были «у себя дома», основательно разместились в лесах на склонах Карпатских гор и понемногу, для тренировки, повоевывали с немецкими гарнизонами. У них были и базы, и связи, и, самое главное – мощная поддержка населения.

Наши товарищи просили о встрече с руководителями их Организации в надежде на то, что удастся все же договориться о нейтралитете и об «аренде» места в глухомани Карпатских гор, чтобы создать там временный лагерь для пары десятков вооруженных партизан на время наступления советских войск. Встреча должна было состояться на условленном месте в городе Самбор. Однако из «хозяев» никто на нее не явился. Более того, в городе неизвестные хулиганы спровоцировали драку, основательно поколотили и ограбили наших послов.

Хорошо еще, что они не взяли с собой оружие…

Обращаться за помощью к немцам большинство из нас считало не только неэтичным, но и очень опасным – ведь те обязательно проверили бы нашу принадлежность к какой-либо организации. Для них не составило бы особенной сложности найти наши листовки с призывами «Бей фашиста и коммуниста!».

Оставалось надеяться, что оккупанты (а среди них – и нам это было известно – в предчувствии полного поражениия уже набирала мощь прослойка противников политики Гитлера) не будут особенно принципиальными и не станут вникать в наши внутренние дела, которые их особенно и не касались.

Но где искать представителей такой «прослойки»?

В системе «Abwehr» создалась и с каждым днем усиливалась очень неблагоприятная для немцев обстановка. С одной стороны, командования требовало отправлять в советский тыл все новые и новые группы разведчиков – диверсантов; основательно готовить их времени уже не было, потому пользовались они самой сокращенной программой. С другой стороны, желающих принять участие в такой авантюрной командировке даже среди военнопленных становилось все меньше.

Данилову каким-то образом удалось выйти на кого-то из довольно высоких чинов немецкой разведки. Не называя свою политическую ориентацию, он получил согласие на то, чтобы – без всяких обязательств с нашей стороны – переправить две группы по двенадцать человек в глубокий тыл Советской армии.

Это был для нас оптимальный вариант.

Тем не менее, мы колебались, раздумывая над тем, а имеем ли мы моральное право идти на сговор со спецслужбами одного из злейших врагов своей Родины, пусть даже с благими намерениями.

Однако другого выхода у нас не было.

Кроме того, мы ни при каких обстоятельствах не собирались идти на службу к врагу или оказывать ему какую-либо помощь. Наоборот, пытались использовать его возможности для достижения своих промежуточных целей.

И мы решились.

По сигналу нашего «шефа» готовы были выехать к месту своей новой дислокации и уйти в самостоятельную, полную смертельной опасности авантюру, навсегда оставив своих родных и близких.

Тяжелее всех на душе было, пожалуй, у Елены Манохиной. Она оставляла во Львове, на чужой квартире своих родителей, очень пожилых людей: отца – профессора палеонтологии и маму – научного работника. Людей совсем не приспособленных к жизни, тем более в экстремальных условиях.

Профессор Георгий Васильевич Манохин был до этого директором музея в Бердянске. Лена вместе с родителями успела побывать в командировке в Берлине. Они возвращались домой, но дальше Львова дорога была закрыта, и доехать им так и не пришлось.