Политическая история брюк

Если французская сенсимонистка носит юбку, то ее американская альтер эго экспериментирует с брюками. В 1825 году ученик Сен-Симона из Уэльса Роберт Оуэн (1771–1858) в основанном им американском поселении Новая Гармония предлагает провести радикальную реформу костюма, внедрив брюки-тунику. Этот костюм немедленно вызовет отвращение у большинства женщин социалистического поселения, которые откажутся его носить. Интересно видеть, как реформаторская воля мужчины наталкивается на женский отказ.

Французские сенсимонисты критикуют Оуэна, ратовавшего за «совершенное» равенство политических и общественных прав, а также за «абсолютное содружество», которые они считают противоречащими естественной тенденции развития человека. Брюки Оуэна они никак не комментируют — да и об их существовании им было не известно. Луи Рейбо, в 1849 году ставший историком социалистического движения, указывает, что в сообществе Оуэна «был придуман специальный костюм: для женщин — платья со складками, подобные античным, для мужчин — туники с широкими штанами. Была предпринята попытка максимально оставить в прошлом тысячи тонких различий, созданных нашим тщеславием»^{227}. Возможно, это одно из проявлений революционной любви к Античности. Для французов же женские брюки казались еще чем-то немыслимым.

Про Шарля Фурье (1772–1837) мы знаем, что он защищает идеал гармоничного общества, в котором уравновешены различные человеческие типы и составляющие. Считая, что женщин деформирует цивилизация, Фурье предлагает одинаково воспитывать мальчиков и девочек, в частности, одевая их в одинаковую одежду. Особенно рьяно философ отделяет от общества гендер и пол. В его глазах женственность и мужественность — это эмоциональные, физические и интеллектуальные черты, которые в разных комбинациях и в разной степени выраженности встречаются у обоих полов. Поэтому детей он считает третьим полом. Придуманный Фурье новый кодекс любви (он не был опубликован из соображений самоцензуры) не был известен его современникам, и его мало читают вплоть до 1960-х годов, когда заново будет оценена прогрессивность его мысли^{228}. Что касается роли женщины как домохозяйки, то она станет неактуальной после появления фаланстеров, где женщину будут признавать как личность. Враждебно настроенный по отношению к «промышленному монашеству» Оуэна и его эгалитарному, почти спартанскому коллективизму, Фурье не собирается реформировать род человеческий^{229}. Он с нежностью и пониманием наблюдает за маниями и фантазиями своих сограждан обоих полов и не пытается их поставить на путь истинный. Вестиментарная кодификация противоречит его философии. Он мало пишет об одежде и моде, а когда говорит о воспитании детей, то чтобы, в отличие от Руссо, защитить их право на игры с костюмами, на переодевание, развивающее их воображение. Фурье стоит на стороне свободы костюма, связанных с ним желаний и фантазий. Без сомнения, он ничего не имел бы против ношения брюк женщинами. Больше ни один социалист не уделяет столько внимания мысли об освобождении женщин, «расширение привилегий» которых, по его мнению, является «главным принципом всех общественных прогрессов»^{230}.

В Икарии не будет брюк

Мы завершим этот краткий экскурс в историю социалистической мысли первой половины XIX века историей другого «пророка», теоретика и практика социализма Этьена Кабе (1788–1856), который сформулировал свои предложения в «Путешествии в Икарию», активно участвовал в событиях 1848 года, после чего приступил к реализации своих идей на практике в Америке^{231}.

Этьен Кабе причисляет себя к сторонникам коммунизма, который воспринимает как противоположность индивидуализма. Об этом свидетельствует его вестиментарная политика, которую он придумал для Икарии — утопического коммунистического общества:

Все регулирует закон по указанию комитета, который, выслушав разные мнения и ознакомившись с формой одежды разных стран, составил список всех форм и цветов <… > одежды, указал, какие из этих форм и цветов принимаются и какие отвергаются, и классифицировал их соответственно необходимости, полезности и приятности. <…> Все имеют одинаковую одежду, а это исключает зависть и кокетство. Но не думай, пожалуйста, что одинаковость исключает разнообразие. Напротив, именно в одежде разнообразие может самым счастливым образом совмещать свои достоинства с выгодами одинаковости. Не только оба пола одеты различно, но и в каждом из обоих полов человек часто меняет одежду соответственно возрасту и положению, ибо особенности одежды указывают все обстоятельства и различия положения отдельных лиц. Детство и юность, возраст половой зрелости и совершеннолетия, положение холостяка или женатого, вдовца или вновь вступившего в брак, различные профессии и разные функции — все это отличается в одежде. Все лица одного и того же положения носят одинаковую одежду, но тысячи различных форм одежды соответствуют тысячам различных положений[36]^{232}.