Политическая история брюк

Международные встречи дают возможность для интересных споров. Так, жесткое вестиментарное столкновение произошло на шведском острове Фемо, где был устроен летний лагерь для феминисток со всего мира. Француженки, которые еще носят платья и юбки и бреют ноги или делают эпиляцию, удивляют немок, которые отвергают такой тип «украшения себя». Во Франции норма женственности намного более прочная. Многие французские феминистки ищут компромисс — во всяком случае, на протяжении 1970-х годов. Так, Франсуаза живет двумя параллельными жизнями: в брюках как активистка и в женском костюме с юбкой, занимаясь преподаванием в одной крупной парижской школе^{715}. Лесбиянки, независимо от радикальности взглядов, почти все носят брюки. Четырьмя решающими факторами различий в одежде становятся социальная среда, возраст, обстоятельства и степень радикальности активиста. Буржуазная среда, следование кодексу предыдущего поколения, работа и официальные церемонии, выбор в пользу реформы и умеренных перемен — все это склоняет к ношению юбки.

На феминистских афишах 1970-х годов редко встретишь женщин в брюках — намного чаще встречается голое тело или платья, отсылающие к стилю ретро. Показательны исключения, изображающие обучение на курсах автомеханика (спецовка механика) или рок-концерт женской группы (джинсы и кроссовки). Подавляемая женщина, которую разоблачают эти афиши, обязательно одета в платье, как правило, беременна и держит в руках метелку из перьев^{716}.

Феминистки не расхваливают брюки, но отказ от юбки — свидетельство того, что женщина осознала свое униженное положение. Во втором номере Torchon brûle приводится одно свидетельство: «Была ли я „неудавшимся мальчиком", „грязной распутницей", восставшей девочкой? Я предпочла брюки путам юбок». В журнале Questions féministes социолог Колет Гийомен анализирует идеологическую и практическую роль признаков женственности в подавлении со стороны мужчин:

Вот набор признаков [юбки, высокие каблуки и т. д.], которые многие считают незначительными и которые таковыми не являются. Они выражают зависимость женщин, да, но они также — и прежде всего — технические средства поддержания подавления, которые всегда присутствуют на теле, а значит, и в сознании тех, кто подвергаются подавлению. Не дать им забыть, кто они. Более того, каждую секунду заставляя их делать упражнения по сохранению состояния зависимости^{717}.

Открытая одежда ставится в первый ряд приспособлений, создающих «женственность».

Юбки, предназначенные для того, чтобы удерживать женщин в состоянии постоянной половой доступности, позволяют сделать падение (или просто нетипичные позы) более болезненным для самолюбия, а чувство зависимости все более укореняется за счет скрытой боязни (сознательно об этом не думают) не удержать равновесие и рисков, связанных со свободой движения. Постоянное внимание к собственному телу гарантировано, поскольку оно совершенно не защищено, а, напротив, его предлагает эта хитроумная одежда, напоминающая волан вокруг половых органов, закрепленный на талии как абажур^{718}.

Наиболее мощно среди участниц феминистского движения отказ от ве-стиментарной женственности выражают лесбиянки. Чаще всего они отвергают традиционный, народный лесбийский кодекс, действующий в ночных клубах, где взаимодополняемость гендера в парах (лесбиянка-мужчина/лесбиянка-женщина) очень заметна.

Когда я была маленькой, у меня уже волосы были короче, чем у сестер, и я считала, что в юбке неудобно лазить по деревьям, возиться в грязи или бороться с моими двоюродными братьями.

Рассказывая о своей жизни, Кароль Ниссу объясняет, каким образом она обнаружила, что она «буч»[80]. Сначала она отказывается от юбки, потом от макияжа, туфель, сумочки, длинных волос^{719}… Среди других активисток она, естественно, встретит женщин «как она». В своей автобиографии Пола Дюмон тоже рассказывает о «плохом гендере», который ей свойствен, о своей любви исключительно к мужской одежде, служащей ей защитой «от материнства и смерти»^{720}.

Мир лесбиянок не всегда с легкостью признает образ неудавшегося мальчика. Определенной популярностью пользуется стиль денди, но более народная женская маскулинность воспринимается плохо. Это очевидно для ультраженственной Элюли Перрен, на протяжении долгих лет бывшей ночной лесбийской королевой. В Lesbia Magazine 1980-1990-х годов небольшие объявления примерно такого содержания встречаются очень часто: «би, маскулинным и бучам просьба не обращаться». Сюзет Тритон и другие активистки продемонстрируют, что у тех, кто берет на себя роль буча, имеется «желание показать гордость, которой нет ни у женщин-мальчиков, ни у других маскулинных лесбиянок»^{721}. Но это слово, позаимствованное из англоамериканской культуры, наиболее часто используют для обозначения других, а не себя…