Политическая наука №1 / 2018

Совсем недавно Шанталь Муфф, известная бельгийская исследовательница, предложила диссенсуальную модель политического взаимодействия. К чему мы привыкли на практике? Мы привыкли к консенсусу. Консенсусная демократия, консенсус в парламентских дебатах, консенсус как способ вообще движения вперед. А она предложила диссенсуальную модель, суть которой заключается в том, что не всегда консенсус является лучшим выходом из политического противостояния. Бывают случаи, когда консенсус невозможен из-за принципиального различия политических парадигм, более того, консенсус даже вреден, поскольку в случае достижения такового результатом станет исключение и подавление альтернативных мнений. Поэтому вместо поиска заведомо мнимого и устраняющего различия консенсуса модель предполагает признание различий и обсуждение возможных границ последних.

И сегодня закономерно, что консенсуальная модель, которая в последние десятилетия становится объектом самой разнообразной критики, оспаривается диссенсуальной политической практикой – и Брексит, и другие явления в Испании и в Италии, которые мы наблюдаем, являются как раз примером того. Есть другой взгляд на существование всех этих политических явлений.

Третий момент, на который я хотела бы обратить внимание. Исследователи альтернативных подходов и методов в социальной и политической науке из Кембриджского университета недавно выпустили книгу «Подходы и методологии в современных социальных науках: плюралистическая перспектива». Там они развивают мысль о том, что интеллектуальный плюрализм может обогатить опыт исследований, поощрить нас учиться дальше, заимствовать друг у друга различные подходы и методы исследования. Социальные науки не должны становиться узниками некой ортодоксии, а должны постоянно обогащаться путем изучения других дисциплин, других разработок.

Но это не означает, что все годится, что исследователи могут смешивать и сочетать идеи, подходы, теории и методы, как им вздумается. И вот тут возникает вопрос о контроле. Где предел альтернативности? Политологи признают, что мы утратили некую иллюзию создания единой идеальной теории, которая способна все объяснить и указать политикам, как жить, как действовать и какие правильные политические решения принимать. Тем не менее строгость необходима. Что это должно быть? Может быть, некая новая наукометрия, которая позволяет вырабатывать критерии научности, практичности, применимости, дальнейшего развития, с тем чтобы был и диссенсуальный подход, позволяющий не отметать гениальные, интересные догадки, которые пока считаются глупостью, не входят в мегатренд представлений о том, как должна развиваться наука.

Я думаю, что стоит поставить вопрос о новом направлении, связанном с критериальностью, наукометрией – я не знаю, как это назвать. Это направление, вероятно, необходимо для того, чтобы понять, насколько разные концепции и инструменты познания «работают» в научном и в практическом смысле.

Камышанов Виктор Иванович, президент Федерации мира и согласия, по совместительству доцент кафедры политологии и политического управления РАНХиГС. Те вопросы, о которых мы говорим, – что такое кризис в современном политическом мышлении и как он проявляется, – очень важны. Я хотел бы обратить внимание на то, что мы все время апеллируем к новой политической реальности, которая представляет собой Китай. Это совершенно новое явление в современном политическом процессе. Китайцы имеют свой собственный подход, который требует нашего осознания. Все наши вопросы рассматриваем через призму европейской цивилизационной составляющей, а Китай – это совершенно другое явление.

Интересно, например, каким образом они продвигают свои идеи, готовят их заранее. Это вопрос о соотношении научного процесса и принятия политического решения. Мне кажется, методика, которую используют наши китайские коллеги, должна заставить нас задуматься над этим вопросом.

Они сформулировали политическую концепцию, «Великий шёлковый путь». Она постоянно насыщается определенными решениями. Все новые идеи сначала отправляют на общественную оценку и многие из них проводят через научные дискуссии. В этот процесс дают возможность включаться более широкому кругу участников, для того чтобы понять, какое из этих решений в данный момент наиболее эффективно, а какое следует придержать и начинать его развитие на последнем этапе. То есть в этой системе проявляется обратная связь, воздействие на процесс политического решения.

Однако специфика китайского подхода в том, что они постоянно проверяют, в какой именно элемент принятия окончательного политического решения позволяет встроить все это в обратную связь. И это, с моей точки зрения, является одним из наиболее важных преимуществ. Мы видим, что каждый раз они адаптируют свою систему к конкретным требованиям.