Политическая наука №2 / 2016. Политическая наука в современной России

Понятие «конфликт» является сегодня едва ли не самым распространенным как в публицистической, так и в научной литературе. ХХ век («преступное столетие», по определению З. Бжезинского) характеризуется невиданным ранее по масштабам и глубине противоборством социальных сил в ходе борьбы за переустройство миропорядка и человеческих отношений. Начавшись кровавым катаклизмом Первой мировой войны, переросшей затем в революции и локальные гражданские конфликты в рамках национальных государств, подошел к концу XX в. В научных и интеллектуальных кругах обсуждаются перспективы крушения современной миросистемы и формирования нового миропорядка. «Мир подходит к точке бифуркации, и эффект беспорядочных колебаний будет огромен» – такова доминирующая точка зрения. Окончание холодной войны явилось завершением одной мировой трагедии и началом новых испытаний человечества. Пятидесятилетнее мировое противостояние по социальному признаку, казавшееся всепоглощающей осью мировой политики, явилось на самом деле гигантской ширмой, за которой скрывались и другие, не менее острые конфликты. Сегодня одни авторы (С. Хантингтон) прогнозируют обострение борьбы между нациями и группами, представляющими различные цивилизации; другие полагают, что главной сферой противостояния и конфликтов в XXI в. станут вопросы распределения и контроля над ресурсами, что приведет к новому виду социальной напряженности внутри общества и потенциально – к напряженности международной (Ф. Фукуяма). В свете сказанного совсем не случайным выглядит тот факт, что проблематика конфликтов неоднократно оказывалась в центре внимания различных научных организаций, включая Международную ассоциацию политической науки, объявлявшую 1997 г. годом изучения социального конфликта.

Особую остроту конфликты приобрели в так называемых транзитных обществах, каковыми в конце XX в. стали государства Центральной и Восточной Европы, Россия, государства постсоветского пространства, а также ряд других. Эта конфликтность связана с трудностями кардинальной ломки всей системы общественных отношений, происходящей в этих странах, характером переживаемого ими как экономического, так и политического кризисов, трудными поисками путей выхода из них. Следует признать, что эти процессы застали политологов врасплох. Только недавно стали появляться глубокие исследования причин, форм, типов развертывающихся в политической сфере конфликтов. Отчетливо прослеживается тенденция к политизации большинства современных конфликтов – от производственных до этноконфессиональных, от межгрупповых до межорганизационных, включая межгосударственные.

В последние годы объектом повышенного внимания конфликтологов стали государства Северной Африки и Ближнего Востока, в которых под давлением массовых протестных движений ушли в отставку или были смещены представители коррумпированных правящих элит, долгие годы сохранявших за собой монопольную власть. Феномен «арабской весны» остается предметом ожесточенных теоретических споров и политических дискуссий.

Сказанное означает наличие острой потребности в объяснении происходящих социально-политических процессов, прогнозировании траектории развития возникающих конфликтов, своевременном применении политических и иных технологий по их регулированию и минимизации негативных последствий. Как никогда остро в политической повестке дня стоит вопрос о мерах по ограничению использования насильственных методов разрешения конфликтов, по воспитанию уважительного отношения к иной позиции или точке зрения, но при этом неприятию экстремистских, расистских идей, идеологий и их носителей. В век растущего культурного разнообразия, в условиях глобальной цивилизации ведение комплексных культурных диалогов – это теперь наша судьба [Бенхабиб, 2003, с. 222]. Вместе с тем, как справедливо отмечал бывший президент Международной ассоциации политической науки (МАПН) Т. Лоуи, политологам должен быть ближе пессимистический взгляд на проблему, поскольку «нам, занимающимся политической наукой, следует быть специалистами по изучению патологий. Мы неизбежно являемся функционалистами, но нас должны волновать прежде всего дисфункции; нам больше следует интересоваться противоречиями и побочными последствиями системы, чем тем, как она работает» [Лоуи, 1999, с. 110–111]. Полагаем, что в еще большей степени такая методологическая посылка справедлива для политических конфликтологов.

Предметная область политической конфликтологии