Политическая наука №2 / 2016. Политическая наука в современной России

Было бы несправедливым утверждать, что изучением политических конфликтов в России занялись только в 90-х годах ХХ в. Автор книги и докторской диссертации, защищенной в 2007 г. в  Москве по теме «Становление социологии конфликта в России (теоретико-методологические и институционально-организационные основы)», С.Л. Прошанов убедительно показал, что в нашей стране социологическое знание о конфликтах начало формироваться еще в XIX в. в русле мировой тенденции, хотя и имело свои отличительные черты. На базе библиографического и наукометрического анализа динамики ежегодного количества публикаций по проблеме конфликта исследователь выделяет два больших периода: прединституциональный (с 60-х годов XIX в. до 1991 г.) и институциональный (с 1991 г. по настоящее время) и четыре этапа зарождения и становления конфликтологии как науки [Прошанов, 2008, с. 9].

Первый этап – с 1860-х годов по 1917 г. – был связан как с усвоением привнесенных с Запада идей О. Конта и К. Маркса, распространение которых было связано с надеждами передовой русской интеллигенции на социальные перемены в российском обществе, так и с идеями пионеров российской социологии конфликтов, таких как Я. Юделевский, П. Сорокин, А. Звоницкая.

Несмотря на то что идеи революции и классовой борьбы нашли живой отклик в России (Н.К. Михайловский, П.Л. Лавров, русские марксисты), тем не менее они не были однозначно восприняты всем научным сообществом. С 1890-х годов началась конфронтация между теорией марксизма и немарксистскими учениями (М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, В.М. Хвостов и др.), фактически отразившая и общемировой тренд, вылившийся в 50-е годы XX в. в борьбу двух научных школ – диалектического и структурно-функционального анализа – и завершившийся созданием общей теории конфликтов, где были восприняты от одной из школ – идея борьбы, возникновения и разрешения противоречий как источника социального развития, а от другой – идея равновесности, устойчивости, связей, компромисса и консенсуса на основе общих норм в социальных отношениях.

Вместе с тем российской общественной мысли вообще и конфликтологической мысли в частности была присуща самобытность, а в некоторых своих действиях и открытиях она не раз опережала западную науку. Например, еще в начале ХХ в. во время организации Русской высшей школы общественных наук в Париже (при Парижской всемирной выставке) в 1900–1902 гг., основателями которой стали российские социологи М.М. Ковалевский и Е.В. Роберти, для почти 500 слушателей читался курс «Мирное разрешение народных конфликтов». В 1910 г. российский социолог Я.Л. Юделевский (1868–1957) пишет книгу «Социальные антагонизмы и классовая борьба в истории» [Делевский (Юделевский), 1910], где возводит в абсолют и наделяет признаками борьбы весь живой и неживой мир, разделяет понятия «антагонизма» и «борьбы», групповые и индивидуальные интересы; выделяет стадию осознания противоречия, присутствия инцидента в поведении конфликтантов, который открывает путь к конфронтации; подходит к типологизации конфликтов по характеру интересов, в том числе и политических. Тем самым он предвосхитил идеи американского социолога К. Боулдинга, который в 1950-е годы фактически повторяет основные постулаты российского ученого. Юделевский предвосхищает и общеизвестный «Зиммелевский парадокс» – уступи сильному сопернику.

В 1913 г. будущий основатель современной социологии П.А. Сорокин (1889–1968) публикует в России труд, где исследует социальную роль кар и наград [Сорокин, 1999] и признает неизбежность конфликтов в обществе, хотя и не считает тогда их нормой жизни, как впоследствии. Он замечает сигнальную функцию социального конфликта; обращает внимание на то, что чем устойчивее шаблоны противоборствующих групп, тем ожесточеннее война между ними, которая может привести к трем исходам: разъединению столкнувшихся центров, уничтожению одного из них либо к насильственному принуждению побежденного центра к исполнению шаблонов победителей. Фактически он предсказывает исход будущей социалистической революции и гражданской войны «красных» и «белых».