Политическая наука №3 / 2013. Между империей и современным государством: Трансформация политического порядка на постимперских пространствах

Не имея возможности дать разработанную социологию пространства, сошлемся только на рассуждения одного современного автора – Дж. Тернера, чьи недавние разработки носят синтетический характер. В статье об «аналитическом теоретизировании», обобщающей некоторые идеи ведущих теоретиков (А. Гидденса, Р. Коллинза и др.), Тернер пишет о социальном взаимодействии в «пространстве и времени». Обратим внимание прежде всего на то, что пространство тут – это социально организованное пространство интеракции. «Своим размещением в пространстве или своим перемещением в пространстве люди сигнализируют друг другу о своих намерениях и ожиданиях» (25). Положение или перемещение в пространстве – это использование возможностей ролевого исполнения (role-making) (термин Р. Тернера) и выстраивания социальной «сценической игры» (stage-making). Выстраивая свое взаимодействие как сценическую игру, индивиды договариваются об использовании пространства: кто какую территорию занимает, кто, куда и как часто может передвигаться и т.д. Отсюда следует возможность регионализации интеракций, т.е. образование устойчивого образца их пространственного распределения и подвижности. Характерным образом регионализация стоит у Тернера в одном ряду с «рутинизацией», «нормативизацией», «ритуализацией» и «категоризацией» (взаимным типизированием) совместной активности индивидов, находясь с ними в отношении позитивного взаимодополнения. Насколько успешно происходит одно из перечисленного, зависит от успешности также и всего остального (26).

3.2. Большое пространство в коммуникации и действии

Теперь мы можем дать еще несколько общих характеристик. Социальность совершается в пространстве. Смысловая структура пространства есть компонента смысловой составляющей социального действия, причем поскольку социальность вменяется человеку как действующему, то пространство может оказаться и социально-антропологической характеристикой. Скажем, достоинство человека и способность к социальности признаются лишь за гражданином античного города-государства, или за «вообще эллином», или «римским гражданином» (с известными модификациями). За пределом ведомого мира кончается человечность и социальность. Наше нынешнее представление о «человеке вообще» коррелирует со знанием о «всем человечестве» на пространстве всей Земли.

У Тернера показано, как пространственная составляющая со-определяет смысл социального действия в локальной интеракции. Но Тернер не показал, как во взаимодействия разного уровня обобщенности входит большое пространство, смысл которого не всякий раз порождается непосредственно в интеракции (у Зиммеля, наоборот, речь идет либо о сообществах разной степени протяженности, например городе и государстве, либо об отдельном человеке и сообществе, либо об отдельных людях, взаимодействующих безотносительно к большому сообществу). Рассмотрим проблему сначала на примере диадического взаимодействия.

Если «я» и «другой» взаимно ориентируют свое поведение, то пространственная достижимость (непосредственно или через средства коммуникации) входит в смысл этого поведения. Пространство может приобретать смысл временного измерения: я не посылаю письмо, зная, что оно не успеет дойти к сроку. Или же: я посылаю сообщение в расчете, что продолжительность его прохождения изменит его смысл. Большое пространство взаимодействия должно быть большим именно по смыслу, а не по физической характеристике. Я ориентируюсь при посылке письма не на абсолютную величину пространства, но на наличие средств коммуникации, на отлаженность почты, на социальную допустимость эквивалентной замены: бумаги – телефонным звонком, документа на оригинальном бланке – телексом или факсом. Но некоторый остаточный момент объективности мог бы оставаться: то, что находится в пределах личной досягаемости, передается иначе, чем то, для чего необходимы средства сообщения. Однако и этот момент может быть снят, например, правилами бюрократической процедуры: иную бумагу нельзя послать иначе, чем с посыльным, даже в соседний кабинет. Не то чтобы величина пространства вовсе не играла никакой роли, но прежде она должна получить социальный смысл. Мы видим это – подходя тем самым ближе к нашей основной теме – на примере государственной границы. Так, государственная граница проходит не только между участниками телефонного разговора в Москве и Париже, но и между москвичем и парижанином в разговоре с глазу на глаз, будь то в Москве или Париже. Но эта ситуация не возникла бы в диадическом взаимодействии, если бы до этого смысл границы не со-определил всей сети социальных коммуникаций на некотором политико-географическом пространстве. Посмотрим теперь на примеры более сложные.