Политическая наука №3 / 2014. Посткоммунистические трансформации: Политические институты и процессы

Press freedom index. – Paris: Reporters without borders, 2014. – Mode of access:(Дата посещения: 28.03.2014.)

Shugart M., Carey J. Presidents and assemblies: Constitutional design and electoral dynamics. – N.Y.: Cambridge univ. press, 1992. – 332 p.

Sinclair A. The chameleon of accountability: Forms and discourses // Accounting, organizations and society. – L., 1995. – Vol. 20, N 2–3. – P. 219–237.

Spruyt H. The origins, development, and possible decline of the modern state // Annual review of political science. – Palo Alto, 2002. – N 5. – P. 127–149.

The rise of «new» policy instruments in comparative perspective: Has governance eclipsed government? / Jordan A., R"udiger K., Wurzel W., Zito A. // Political studies. – L., 2005. – Vol. 53, N 3. – P. 477–496.

Votes, budgets, and development: Comparative studies in acccountable governance in the south (international political economy) / Healey J., Tordoff W. (eds.). – N.Y.: St. Martin’s press, 1995. – 270 p.

Willems T., Dooren van W. Lost in diffusion? How collaborative arrangements lead to an accountability // International review of administrative sciences. – L., 2011. – Vol. 77, N 3. – P. 505–530.

Трансформация официальной символической политики в сфере государственных праздников в современной России

В.Н. Ефремова

После распада СССР все бывшие советские республики, в том числе Россия, столкнулись с необходимостью проведения новой символической политики, которая могла бы легитимировать новые режимы. Неотъемлемой частью таких изменений стали пересмотр праздничного календаря и выбор новых государственных праздников. В Советском Союзе праздники занимали важное место в арсенале пропаганды, они «служили инструментом для популяризации политических целей и манипулирования людьми… они также были одним из каналов, через которые политика режима проводилась в жизнь» [Рольф, 2009, с. 7]. В 1991 г. казалось, что поражение августовского путча и установление новой власти могут лишить возможности отмечать привычные «красные дни календаря». Однако новые демократические силы не пошли на кардинальное упразднение старых праздников: власть решила кооптировать советские практики с постепенным вводом в праздничный календарь новых.

Трансформация существующих и введение новых государственных праздников потребовали скрупулезной работы по отношению к выбору исторически значимого прошлого. Подобную ситуацию в семиотическом ключе хорошо описал М.Ю. Лотман, заметив, что «меняется не только состав текстов, меняются сами тексты. Под влиянием новых кодов, которые используются для дешифровки текстов, отложившихся в памяти культуры в давно прошедшие времена, происходит смещение значимых и незначимых элементов структуры текста» [Лотман, 2010, с. 263]. Таким образом, для новых праздников было необходимо «извлечь» «нужные» события из истории и придать им современный смысл. Содержание «культурной памяти», в контексте которой чаще всего исследуются праздники в целом [см., например: Rodriguez, Fortier, 2007], не постоянно, оно изменяется в зависимости от социальных и политических условий, т.е. обусловлено «социальными рамками» памяти [Ассман, 2014, с. 161].

В отличие от других инструментов символической политики, таких как государственный флаг, гимн, официальная символика, государственные праздники представляют собой «нестабильные символы»22. Их невозможно отменить и забыть в одночасье: требуется достаточно длительное время, чтобы поколения утратили культурную и социальную память. Поэтому новые режимы, как правило, идут на трансформацию уже существующих практик и содержания праздников. Как показал В. Глебкин, процесс создания культурных форм, соответствующих советскому празднику, сопровождался перенесением на новую реальность ранее сформировавшихся механизмов. Именно благодаря повсеместной ритуализации, уходящей своими корнями в культуру русской интеллигенции и крестьянства, советские массовые праздники изначально получили поддержку в народе. Так, например, элементы религиозного крестного хода, популярного в дореволюционной России (Пасха, Крещение Господне и т.д.), были заимствованы советскими демонстрациями. А элементы обряда крестин легли в основу посвящения в пионеры [Глебкин, 1998].