Политическая наука №4 / 2014. Массовый фактор в современной политике

«Считается, – пишет американский исследователь Д. Слейтер, – что европейские государства были построены прежде всего благодаря централизованному налогообложению и воинскому призыву, а также войнам. Но именно активное вовлечение простых людей в большую политику в Европе сделало возможным высокое налогообложение богатых, а также формирование национальной системы управления и распределения» [Слейтер, 2006]. И продолжает: «Требования европейских народных масс после Первой мировой войны были выражены в основном реформистским языком демократического социализма. Политическим языком азиатских народных масс стали радикальные коммунистические призывы. Сильные государства в Европе и Азии, независимо от того, были они демократическими или авторитарными, возникали, чтобы противодействовать массовым политическим движениям. Если массовая политика отсутствовала, политические и деловые элиты были склонны использовать власть для обслуживания собственных интересов и пренебрегать работой по формированию эффективного государства и распространения госуслуг на низший уровень» [Слейтер, 2006]. Очевидно, что для американского исследователя массовая политика, в частности массовые политические движения, несут угрозу себе и государству. Но одновременно она же, массовая политика, побуждает государство к изменению [см. также: Slater, 2010].

Как следствие, исследователи используют это понятие двояким образом.

Когда речь идет о политико-историческом анализе, массовая политика как понятие чаще всего применяется в негативном смысле, как фактор разрушения существующих институтов и государства.

Альтернативная точка зрения означает важность массовой политики для формирования политического пространства, для становления национального государства

Пространство политического и массовая политика

Правила, конституирующие институты, действуют в трех взаимозависимых «мирах» (уровнях). Это «мир действий» (оперативный уровень), в котором осуществляются действия и принимаются стратегии относительно будущих выборов и действий; «мир коллективного выбора», в котором принимаются обязательные коллективные решения о политике и оперативных механизмах; «мир конституционного выбора», в котором формулируются правила, регулирующие процесс достижения коллективных решений, – «правила о правилах принятия решений» [Kiser, Ostrom, 1982]. Дизайн конституций, государственной политики и административных процедур может быть понят как коллективные решения. Коллективные решения по этому поводу основаны на способах, с помощью которых люди формируют суждения и делают выбор. Решения и выбор связаны со специфическими институтами, полезными при обобщении, экстраполяции или проектировании индивидуальных интерпретаций специфических состояний мира. Эффективность управления, в том числе государственного, обеспечивается коллективными решениями, согласованными с индивидуальными решениями, включая проблему примирения эффективности и народной демократии, баланса элитных и массовых ролей в процессе принятия решений.

Это рассуждение подводит нас к выяснению специфики политического и демократии и связи между ними. Нам представляется значимой позиция французского политического философа Ж. Ран-сьера, продолжающего в интересующем нас вопросе аналитическую традицию Спинозы.

По мнению Рансьера, политика должна определяться не через власть, а сама собой, как особый образ действия, используемый индивидом и подлежащий ведению особой рациональности. Для Аристотеля, напоминает Ж. Рансьер, политическая власть есть власть над равными, поскольку гражданин – это индивид, «который как властвует, так и подчиняется» [Рансьер, 2006, с. 195]. Политика как целое заключается в этом особом отношении, в этом участии, смысл и условия возможности которого надо определять. По Платону, напоминает Рансьер, права управлять и быть управляемым даны традиционными правами авторитета на основании различий по природе, т.е. по рождению – это власть родителей над детьми, старых над молодыми, хозяев над рабами и благородных над простолюдинами; далее, это власть высшей природы – сильнейших над слабейшими, она ничем не обусловлена, это власть знающих над незнающими и, наконец, «выбор бога», решение судьбы, режим, который может спасти лишь демократия, – выпадение жребия при отсутствии права управлять, право того, кто бесправен. Демократия есть особая ситуация, где отсутствие права дает право на осуществление власти, это власть того, кто не властвует [Рансьер, 2006, с. 202–203]. Реальное содержание аксиомы демократии – «свобода» народа – это разрыв аксиоматики господства, т.е. соотношения между способностями властвовать и быть подвластным.