Политическая преступность

з) Что касается оскорблений, нанесенных монарху или парламенту путем печати, то они являются предохранительным клапаном и указателем для общественного мнения, так как если идут от маттоидов, то ничего не изменяют, а если идут от умных и убежденных людей, то оказываются полезными для государства, открывая ненормальности, которые иначе остались бы скрытыми.

За эти оскорбления, следовательно, достаточно было бы назначать штраф, достигающий крупных размеров в тех случаях, когда на суде будет доказано, что оскорбительная статья или заметка была внушена личной ненавистью или вообще низким чувством.

За словесные оскорбления, почти никогда не обусловливаемые душевной испорченностью, достаточно небольшого штрафа в пользу какого-нибудь патриотического дела. В самом деле, если теперь суд за кощунство кажется нам смешным, то таковым же должен казаться и суд за оскорбление монарха или парламента, потому что если они достойны уважения, то останутся достойными его, несмотря ни на какую брань, а если не достойны, то никакие карательные меры и драконовские законы не спасут их от презрения.

и) Религиозные преступления и проступки против обычая в странах варварских (в колониях), если они совершены туземцами или европейцами во вред туземцам, всегда должны быть наказываемы, а в цивилизованных странах – только в таком случае, если влекут за собой иностранное вмешательство или вообще угрожают целости и спокойствию родины.

к) Простые уголовные преступления представителей народа, депутатов, должны быть наказываемы по общим законам, а смешанные – по специальностям.

Парламентские преступления должны быть наказываемы заключением в специальную парламентскую тюрьму, как это делается в армии для преступлений специально военных.

л) Наконец, за косвенные политические преступления, колеблющие самые основы государства, то есть за подделку выборов и за всякие покушения, направленные против свободы, последних следует наказывать штрафом и временным лишением политических прав. Но надо сверх того наказывать и за воздержание от подачи голоса, как это установил Солон; таким путем мы заставим, может быть, участвовать в выборах людей менее развращенных, потому что «от такого участия уклоняются преимущественно люди» наиболее «честные, но апатичные», а штраф их несколько стимулирует.

13) Юридическая компетенция. Нам остается рассмотреть, каким политическим или судебным органом должно быть поручено приложение этой системы наказаний и кто должен прекращать действие кары, когда само преступление перестало быть таковым в сознании общества.

Рассуждая теоретически, раз наказуемость политических преступлений вполне зависит от мнения большинства, то весь народ или по крайней мере его представители и должны бы быть судьями этих преступлений. На практике, однако ж, такая процедура, с одной стороны, для случаев не очень важных является излишней, а с другой, при ее применении оценка политического преступления была бы очень неопределенна и всецело зависела бы от борьбы партий.

Но не надо забывать, что юридическая литература, в большей части случаев консервативная, так как мало сталкивается с политической жизнью, судила бы политические преступления с противоположной господствующей идеям точки зрения, что повело бы к опасным конфликтам.

Поэтому-то мы полагаем, что суд присяжных – в особом пристрастии к которому нас заподозрить нельзя – при рассмотрении дел о политических преступлениях представил бы ту выгоду, что вдохновлялся бы действительной жизнью, при полной независимости от исполнительной власти. Но в данных случаях больше чем где-либо следует требовать, чтобы он представлял достаточные гарантии честности и развития своих членов.

Там, где выбор судей предоставлен всему народу, как в Америке, нет ничего проще, как поручить избрание присяжных тем же выборщикам, которые избирают и судей; там, где выборы двухстепенные, можно поручить это избрание выборщикам первой степени. Но так как суд над политическими преступниками всегда задевает важные политические вопросы, то хорошо бы было, чтобы в выборах приняли участие именно те граждане, которые особенно интересуются этими вопросами.

У нас такая реформа слишком сильно бы пошатнула старые устои юстиции, и потому мы можем ограничиться присяжными, которых для этого специального суда можно бы было выбирать из определенной законом категории граждан, в состав которой и должны войти лица, наиболее интеллигентные и заинтересованные политической жизнью, то есть депутаты, сенаторы, профессора-юристы, члены провинциальных и коммунальных муниципалитетов, президенты и администраторы кооперативных рабочих союзов и прочие.

Таким путем, не вводя насильственно новшеств, которые в силу нарушения естественного мизонеизма приводят часто к противоположным результатам, можно достичь цели, то есть получить трибунал, совершенно независимый как от правительства, так и от партийных страстей, но вполне соответствующий настроению народа.