Политическая теория феминизма. Введение

Классовой неприязни сопутствовала немалая доля расизма. C первого взгляда это вызывает удивление, если вспомнить, что американский феминизм берет истоки в аболиционистском движении, а в ранних выступлениях Стэнтон и других феминисток положение черных мужчин сравнивалось с положением бесправных женщин. «Черный мужчина и женщины рождены для гонений. Знаком их унижения является цвет кожи и пол, подобно «алой букве», горестно носимой на груди» (Цит. по: Dubois, 1981, р. 83). Некоторые современные феминистки, однако, считают, что подобное сравнение ситуации женщин и черных мужчин является само по себе расистским, так как включает в число всех женщин только белых, а черные женщины выпадают из рассмотрения. Свидетельством тому является тот факт, что сразу после Гражданской войны Стэнтон отказалась поддерживать предоставление избирательных прав неграм, если права голоса не будут также даны женщинам. Она утверждала, что белые женщины в большей мере заслуживают избирательное право, нежели прежние рабы, и, разгневанная предательством соратниц, интересы которых она защищала, Стэнтон сделала попытку «построить феминизм на основе расизма белых женщин» (Dubois, 1981, р. 92).

До недавнего времени политическая борьба черных женщин была практически вычеркнута из истории стараниями белых толковательниц. Но сейчас ее заново открывают черные феминистки, пересматривая концепцию политической активности с «черных» позиций и извлекая из забвения идеи таких выдающихся предшественниц, как Мария Стюарт (Maria Stewart) и Сожурнер Трут (Sojourner Truth) (См.: Collins, 1990, гл. 1). Трут (1797?–1883) была освобожденной рабыней, которая путешествовала по стране с выступлениями о проблемах женщин и рабства. Ее наиболее известная речь была произнесена на съезде по правам женщин в Экроне в 1851 г., в которой она изливала презрение по поводу заявлений мужчин, будто женщины слишком слабые и хрупкие существа, чтобы иметь право голоса. Напомнив о силе, проявленной в испытаниях женщинами, подобными ей самой, она аргументировала: «А я разве не женщина?» (Цит. по: Shneier, 1972, рр. 94-95). В целом же, политическая активность черных женщин оставалась маргинальной в суфражистской кампании, к концу столетия их участию активно препятствовали белые лидеры, опасаясь, что их присутствие в движении вызовет неприятие со стороны белых женщин на юге страны (См.: Davis, 1981; Spender, 1983а, рр. 357-374).

Дискуссия о равенстве и различиях

Дискриминация по расовому признаку совершенно очевидно противоречила отношению к правам личности, декларированному в Сенека Фоллз полвека назад. Тем не менее американские феминистки постепенно отказывались от аргументов за равноправие, заменяя их доказательствами морального превосходства женщин. Эта идея о природном различии могла также быть применена к расовому неравенству. В соответствии с культом «истинной женственности», который становился все популярнее к концу века, уже не рациональность женщин, а именно их специфические женские качества должны были обеспечить им право голоса. Аргументы, которые приводились раньше, чтобы отказывать женщинам в праве на общественную роль, использовались теперь, чтобы требовать предоставления им этой роли. Предполагалось, что «женские ценности» вроде чистоты, терпимости и миролюбия должны найти отражение в делах государства. Хотя Стэнтон нередко апеллировала к качествам женского превосходства и использовала этот аргумент в своих рассуждениях, ее феминизм отличался от взглядов поздних суфражисток, поскольку она четко придерживалась либеральных идей о том, что именно рациональность женщин, равная мужской, обеспечивает им равные права. Несмотря на понимание ею взаимосвязи проблем пола, класса и многосторонней природы угнетения женщин, в конечном итоге она анализировала права каждой женщины как индивида (На эту тему см. известную ст.: Stanton. The Solitude of Self // Dubois, 1981).