Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

С конца 1925 г. постепенно стал складываться порядок осуществления контроля над структурой и содержанием радиопрограмм, обстановкой и режимом работы в учреждениях радиовещания. Так, 2 ноября 1925 г. приказом № 21 по правлению акционерного общества «Радиопередача» был установлен порядок, при котором лицам, не имеющим непосредственного отношения к передаче, категорически запрещалось входить в радиостудии^{589}. В дальнейшем проблема охраны микрофонов и введения строгой пропускной системы решалась с помощью органов внутренних дел.

Инициатива создания механизма идеологического управления радиовещанием исходила от органов управления пропагандой Агитпропа ЦК ВКП(б) и Главлита. При этом позиция первого была более либеральной и заключалась в определении общей директивы о необходимости контролировать все возрастающее влияние радио. Позиция Главлита основывалась на стремлении расширить перечень объектов контроля и тем самым увеличить штаты, льготы и средства, отпускаемые государством на его деятельность, и в результате создать мощную ведомственную империю, способную оказывать существенное влияние на общественно-политическую жизнь страны.

Первое принципиальное решение «О радиоцензуре» было принято на заседании Радиокомиссии Агитпропа ЦК РКП(б) 3 декабря 1925 г. Главлиту было предложено немедленно приступить к контролю радиовещания, положив в основу временную инструкцию, которая устанавливала: 1) политический контроль Главлита над работой радиовещательных организаций; 2) обязательную регистрацию в органах Главлита всех учреждений и организаций, занимающихся радиовещанием, с указанием используемых радиостанций; 3) создание института уполномоченных Главлита, отвечающих за политическую сторону работы радиовещательных организаций; 4) предварительный контроль материалов и выдача разрешительных виз; 5) специальный контроль за трансляцией докладов и прений, происходящих на съездах и конференциях и др.^{590} Было также принято решение возложить ответственность за организацию радиоцензуры на специально созданный при Главполитпросвете Центральный радиосовет, в состав которого входили представители ЦК РКП(б) и МК РКП(б), ВСЕРАБИС, Наркомпочтеля, Главполитпросвета, Главлита, ОГПУ, Реввоенсовета СССР, ВЦСПС, МГСПС и акционерного общества «Радиопередача».

Изначально радиоцензура (предварительная и последующая), несмотря на возражения Главлита, была рассредоточена по различным ведомствам: художественно-просветительные программы и радиогазеты были включены в сферу контроля Главлита, губ (обл)литов, а лекции и доклады — в сферу контроля Главполитпросвета, губ (обл)политпросветов. Последующий контроль радиовещания осуществлялся одновременно органами Главлита, Главполитпросвета и Политконтроля ГПУ. Было также принято решение об обязательном предоставлении для цензуры предварительных программ радиопередач с их последующей публикацией в прессе: план художественно-просветительного репертуара — за три месяца, детальные радиопрограммы — не менее чем на неделю вперед; внеплановые радиопередачи подвергались оперативному цензурированию^{591}. Примечательным является тот факт, что регулярная публикация радиопрограмм в прессе была вызвана именно требованиями цензуры, а не стремлением удовлетворить потребности аудитории.

Тем не менее воплощение разработанной схемы контроля на практике было осуществлено позже. Во всяком случае, дискуссии относительно целесообразности предварительной радиоцензуры шли достаточно продолжительное время. Точка зрения Агитпропа была двойственной, она складывалась явно под воздействием радиожурналистов и организаторов радиовещания, пользующихся в ЦК большим авторитетом и часто вышедших из недр партийного аппарата. С одной стороны, считалось, что предварительный просмотр (с последующей проверкой) необходим, с другой — высшие партийные органы признавали, что «методы осуществления предварительного контроля должны быть достаточно гибкими и не задерживать работу радиовещательных станций»^{592}. Именно это обстоятельство давало редакциям возможность чувствовать себя относительно самостоятельно и не ощущать каждодневно тягостный груз ответственности перед цензорами.