Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

Решительным прорывом к новому сценическому реализму стало открытие театра-студии «Современник» в Москве. В Ленинграде в 1956 гг. А. Товстоногов начинает создавать новый театр, открытием которого явилась постановка в 1959 г. спектакля «Идиот» по Ф.М. Достоевскому с И. Смоктуновским в главной роли. В Москве В. Плучек и С. Юткевич, возрождая традиции Мейерхольда, ставят «Клопа» В. Маяковского. В этих условиях театр становится объектом пристального внимания властных органов. КГБ ищет удобоваримые формы контроля и воздействия на один из наиболее абстрактных видов искусства, в котором текст и конечный результат творчества — спектакль — отдалены друг от друга на расстояние, вмещающее в себя замысел режиссера, актерское мастерство, интерпретацию, мимику, жесты и многие другие составляющие. Новые реалии КГБ охарактеризовал как «групповщину среди драматургов»: «вокруг Арбузова и в меньшей мере Розова сложилась группа драматургов: Штейн, Зорин, Шток, Шатров, Аграненко, Володин и др., которые сплочены на нездоровой основе “борьбы” с драматургией “сталинского режима”, с так называемыми “правоверными лакировщиками”, к числу которых эта группа относит таких советских драматургов, как Корнейчук, Погодин, Софронов, Вирта, Мдивани и др.». Однако главное место оппозиционера, по мнению КГБ, занял приверженец названной группы драматургов главный режиссер театра «Современник» О. Ефремов, поставивший недавно идейно порочную пьесу «Голый король». Ефремов так определял роль театра в условиях своеобразной социалистической гласности: «Нам говорят: “Дела у нас в стране идут хорошо”. А мы со сцены должны нести подтекст: “Ой ли?”»

В качестве оплота абстракционизма был назван поселок Лионозово, под Москвой, в котором проживал художник-абстракционист О. Рабин и его единомышленники, которых посещали иностранцы и известные советские литераторы: И. Эренбург, Б. Слуцкий, Л. Мартынов. Однако одним из главных проявлений вольнодумства, по мнению КГБ, являлось постоянное дискутирование в творческой среде вопроса о политической цензуре, в частности о роли редакторов и их низкой квалификации. «Многие возмущаются раздутыми штатами редакций и журналов. Писатель Федин говорит, например, что было хорошее время, когда на одного редактора приходилось 20–30 авторов, а сейчас на каждого писателя по 10 редакторов и по 10 человек из подсобного аппарата, а среди редакторов наблюдается взяточничество, стремление к наживе за счет гонорара за редактируемое произведение. По мнению писателя Привалова, «легион редакторов паразитирует на теле нашей литературы. Дело это нужно упорядочить и перестроить так, чтобы оно не тормозило, а помогало общеписательскому делу». Такие же мнения существовали в театральной и кинематографической среде^{734}.

Помимо доносительства и различного рода дисциплинарных мер, применяемых для подавления любого инакомыслия или отступления от инструкций сверху, ЦК партии совместно с КГБ осуществлял прямое цензурирование. Так, в ЦК был рассмотрен вопрос по поводу выхода в свет в Калужском книжном издательстве литературно-художественного сборника «Тарусские страницы» под редакцией К. Паустовского, В. Кобликова, Н. Оттена, Н. Панченко, А. Штейнберга. Принятое решение было по существу прямым цензурным распоряжением о запрете распространения и изъятии всех имеющихся экземпляров из оборота. В записке Отдела культуры, науки и школ ЦК КПСС по РСФСР (Е. Чехарин) и Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС (Е. Лигачев) к проекту постановления Бюро ЦК КПСС от 1 февраля 1962 г. говорилось, что многие литературные произведения написаны на низком идейном и художественном уровне и ранее уже отвергались центральными издательствами как непригодные. Имелись в виду повести Б. Окуджавы «Будь здоров, школяр», В. Максимова «Мы обживали землю», рассказы Ю. Казакова, поэма В. Корнилова «Шофер», стихотворение Н. Заболоцкого «Прохожий», которые «пропитаны неверием в человека, изображают советских людей ущербными, показывают нашу действительность в искаженном виде; для этих произведений характерно натуралистическое копирование фактов, смакование некоторых теневых сторон нашей жизни». Вместе с тем положительно оценивалось творчество М. Цветаевой, И. Бунина, В. Мейерхольда.