Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

Вторая задача, связанная с реконструкцией утраченной части фон-да Главлита, решалась с помощью выявления документов в фондах Наркомпроса РСФСР (ГА РФ.Ф. А-2306), Главреперткома (РГАЛИ.Ф. 656), Главискусства (РГАЛИ.Ф. 365) и других за период 1922–1938 гг. Однако наибольший результат дали фонды ЦГАЛИ Санкт-Петербурга, в которых, как оказалось, помимо внутренних документов сохранилась обширная деловая переписка с Главлитом, Главреперткомом, Наркомпросом и другими московскими учреждениями. Это, прежде всего, фонд Ленинградского губернского отдела Главлита НКП РСФСР (Ф. 31 (2831), 1922–1927 гг.), фонд Ленинградского отдела по делам литературы и издательств Ленисполкомов (Ф. 281 (5984), 1927–1935 гг.) и фонд Управления по охране государственных тайн в печати Ленинградских областных и городских исполкомов (Ф. 359 (9785), 1939–1976 гг.). В этих фондах, помимо отчетов и докладов о работе гублита и издательств, результатах обследований работы типографий, докладов цензоров по контролю за изданиями и радиовещанием, различного рода переписки об открытии издательств, работе редакций, контролю за репертуаром, отправке рукописей и кинофильмов за границу, сохранились многочисленные запретительные списки литературных, музыкальных произведений, а также списки разрешенных и запрещенных кинофильмов и грампластинок. Однако наиболее ценными для нас оказались циркуляры, распоряжения и приказы Главлита, а также большое количество методических материалов, которые в виде обязательной рассылки поступали в Ленинградский гублит. В результате в фондах Ленинградского гублита и Леноблгорлита за период с 1922 по 1938 г. сохранилась весьма представительная коллекция документов Главлита, которая в достаточной степени отражает основные направления, формы и методы цензуры в этот период, а также деятельность самого Главлита.

Для того чтобы оценить значение фондов ЦГАЛИ Санкт-Петербурга для реконструкции утраченной части фонда Главлита, стоит сравнить их, например, с профильным фондом Мосгублита (Ф. 4405), который хранится в ЦГАМО. Документы фонда охватывают период с 1923 по 1929 г. и представляют собой всего 10 дел, состоящих из выборочных материалов исключительно местного значения за различные годы: протоколов заседаний уездных бюро ЦК РКП(б), Художественных советов при МОНО, переписки с издательствами, отчетов уездных инспекторов по делам печати и зрелищ, планов и отчетов МОНО и др. Представляют определенный интерес лишь два дела. В первом (Д. 8) хранятся отзывы о постановках в театре им. Мейерхольда и «Экспериментальном театре» (1926 г.); во втором (Д. 10) — рукопись сборника материалов и методические указания по организации праздника в деревенских школах I ступени, подготовленная издательством «Советская школа» (1928–1929 гг.). Это свидетельствует о том, что формирование фонда Мосгублита происходило только с учетом местной специфики, и документы «центра» в нем не отложились, как можно предположить, по причине территориальной близости к нему.

Значительно более сложные цели и задачи стояли в связи с реконструкцией материалов по истории советского радиовещания, одного из мощных информационно-пропагандистских средств, подвергшегося массированному воздействию политической цензуры. Поскольку такого рода задача имеет выраженную специфику и впервые решается в отечественной историографии, она заслуживает подробного описания. В первые годы развитие радиовещания как нового средства коммуникации сопровождалось устойчивым мнением в профессиональной среде, что слово, сказанное в эфире, — это воробей, выпущенный на волю: выпустишь — не поймаешь. И в некоторой степени это действительно было так. Но только в некоторой. В силу своей природы радио тяготеет к эмоционально-образному общению со слушателем, воздействуя на аудиторию комплексом выразительных средств, свойственных звуковому отражению действительности (речь, музыка, шумы и др.)^{129}. Это определяет своеобразие текстов радиопередач. Система документирования на радио, а также практика цензурирования и редактирования радиоинформации, которая складывалась не один десяток лет, и принятая до недавнего времени предварительная звукозапись радиопрограмм в основном определили и характер творческих архивов советского радио[8], в архивах тексты хранятся в микрофонных папках и полностью отражают ту информацию, которая была передана в эфир. Они содержат заранее подготовленные дикторские тексты с окончательной редакторской правкой и «расшифровки» документальных звукозаписей. Имеются обозначения особенностей акустического фона (речь, музыка, шумы), использования музыкальных и художественных произведений. В состав реквизита микрофонной папки включены следующие данные: жанр, название и автор радиопередачи, участники и исполнители, наименование редакции и отдела, планируемое и фактическое время выхода в эфир, фамилия дежурного выпускающего редактора, дикторов и уполномоченного Главлита, объем радиопередачи и отметки о прохождении ее в эфир (например: «Передача прошла целиком и в срок»).