Политические мыслители

Все эти заимствованные из английской конституции постановления очевидно не согласуются с теорией Локка. Но этого мало: сказав, что верховный исполнитель может действовать только в силу закона, Локк, вслед за тем, под именем прерогативы, приписывает ему право действовать совершенно помимо закона. Есть много вещей, говорит он, которых закон не может предвидеть и определить, и которые поэтому должны быть предоставлены усмотрению исполнителя. Иногда же сам закон слишком строг или вреден в приложении; тогда он должен уступить воле исполнительной власти, в силу основного закона природы и государства, что все члены общества должны быть охраняемы от вреда. Локк простирает эту власть так далеко, что, уже совершенно помимо английской конституции, но имея в виду практические потребности жизни, дает королю право самовольно изменять основания выборов в парламент, как скоро последние, вследствие исторических причин, уклонились от начал справедливого уравнения. И здесь, в оправдание подобного расширения власти, Локк ссылается на основной закон государства, на благо народное. «Так как польза и намерения народа, – говорит он, – заключаются в том, чтобы иметь справедливое и уравнительное представительство, то всякий, кто исправляет учреждения в этом смысле, является несомненным другом народа, а потому не может не получить его согласия и одобрения»²⁵⁷. Вообще, продолжает Локк, пока прерогатива прилагается в видах общего блага, никто против нее не возражает; но когда в исполнителе является стремление злоупотреблять своим правом и обращать данную ему власть во вред обществу, тогда народ естественно старается стеснить прерогативу, и это не должно считаться несправедливым умалением прав князя, ибо народ оставляет за ним это право единственно для своей пользы, а отнюдь не для того, чтобы причинить себе вред. Кто же, однако, будет судьей в этом случае? Между исполнительной властью, облеченной такой прерогативой, говорит Локк, и законодательной, которой созвание зависит от первой, не может быть судьи

С. 237

на земле, так же как и между народом и законодательной властью, злоупотребляющей своим правом. Здесь остается только воззвание к небу, то есть к оружию. Хотя народ по конституции и не установлен верховным судьей спора, однако по закону, предшествующему всяким положительным законам, он сохраняет за собой верховное право судить, есть ли причина браться за оружие или нет? От этого права, принадлежащего всему человеческому роду, он не может отказаться, ибо никто не имеет права отдавать свою жизнь и свободу в чужие руки²⁵⁸.

Таким образом, все опять приводится к верховному праву неустроенной массы восставать на правителей по собственному усмотрению. Это не что иное, как узаконенная анархия. Вообще, в учении Локка нельзя не заметить зачатков двух противоположных направлений индивидуализма, которые впоследствии разошлись и образовали две отдельные отрасли этой школы: одна, развивая отвлеченное начало личности, пришла к чисто демократическому учению; другая искала обеспечения свободы в разделении и равновесии властей. У Локка эти два направления стоят рядом, противореча друг другу. Английский мыслитель указал только путь, по которому вслед за ним с большей последовательностью пошли другие.

После законных правительств Локк рассматривает правительства, приобретшие власть силой или нарушением законов. Прежде всего здесь представляется вопрос: насколько завоевание может быть правомерным основанием власти? Локк, разумеется, отрицает это в случае, если война несправедлива. Насилие не может быть основанием права; иначе надо признать, что разбойники имеют власть над теми, кого они грабят. Если у покоренных нет средств избавиться от ига, то дети их могут искать свободы и обращаться к небу с уверенностью, что оно благословит их правое оружие. Мало того: по мнению Локка, не только несправедливая, но и справедливая война не может быть источником власти. Доводы его следующие: 1) завоеватель не приобретает через это власти над своими товарищами, которые также входят в состав государства. 2) Он имеет право поработить единственно тех, которые действительно затеяли несправедливую войну, а никак не народ, который никогда не давал своим правителям

С. 238

подобного права. 3) Завоеватель приобретает право только на жизнь, а не на имущество побежденных; последнее принадлежит невинным детям. Все, чего он может требовать, это – вознаграждения убытков. Наконец, 4) если даже признать, что победитель имеет право на лица и имущество побежденных, то все же это право не распространяется на потомков, которые рождаются столь же свободными, как и их отцы. Поэтому они имеют полное право свергнуть с себя насильственно наложенное иго²⁵⁹.