Политические мыслители

Эти выводы и рассуждения Руссо, очевидно, имеют чисто отрицательный характер. Не раз в истории человечества мы видим мыслителей, которые, отвращаясь от современного им общества, негодуя на его пороки, ищут идеала в диком состоянии и представляют неиспорченного еще человека, как образец своим согражданам. Руссо также искал идеала, к которому неудержимо стремилась его пламенная душа. Он не верил, что человек создан был природой таким, каким он видел его перед собой. Он мечтал о свободе и равенстве, а замечал вокруг себя только подчинение и иерархию; он требовал мужественных добродетелей, а встречал только утонченный эгоизм, мелочное тщеславие и сложные человеческие отношения, в которых ложь прикрывалась наружностью истины. Поэтому он естественно обращался к дикому состоянию, где он находил свободу, равенство, простоту жизни и чувств, которые он тщетно искал среди современников. Оборотная сторона картины перед ним исчезала. При всем том он сам не мог остановиться на этом воззрении. Оно заключало в себе коренное противоречие с такими требованиями, которые, по собственному его учению, необходимо связаны с человеческой природой. Индивидуализм доводился здесь до тех крайних пределов, при которых, отрицая все остальное, это начало должно было, наконец, отрицать и само себя. Все общественные связи отвергались как плод искусственного развития; идеалом выставлялся человек, не имеющий никакого отношения к себе подобным. Но этим самым отвергалось все, что дает цену и значение человеческой личности, что способно возвысить человеческую душу. Отвечая на возражения, которые сыпались на него со всех сторон за его нападки на образование, Руссо говорил, что он постоянно будет повторять только два слова: истина! добродетель!³⁰⁰. Между тем, в одиноком состоянии нет ни познания истины, ни приложения добродетели. Описывая первобытного человека идеальными красками, Руссо сознавался, что люди в то время, не имея друг с другом никаких нравственных отношений, не могли быть ни добрыми, ни злыми,

С. 285

не имели ни добродетелей, ни пороков³⁰¹. Еще менее было тут места для деятельности разума, для познания. «Состояние мышления, – говорит Руссо, – есть состояние противоестественное; человек, который размышляет, есть животное развращенное»³⁰². Остается, следовательно, чисто животная жизнь. Сами материалисты, против которых так сильно вооружался Руссо, не могли придумать ничего более крайнего. Со своей неуклонной логикой Руссо доводил принятое им начало до конца, но этим самым обнаруживалась вся внутренняя пустота его теории. Оказывалось, что последовательно проведенный, односторонний индивидуализм противоречит существу человека, и что поэтому необходимо повернуть в другую сторону, связать его с высшими элементами человеческой природы.

Ратуя во имя правды, нравственности, добродетели, Руссо рано или поздно должен был обратить свои взоры в другую сторону, искать идеала не позади, а впереди, в состоянии общежития, ибо здесь только высшие требования человека могут найти полное приложение. Но над о было придумать такое общественное устройство, которое, связывая человека с себе подобными, вместе с тем сохраняло бы неприкосновенными первобытную его свободу и данные ему природой права. Плодом его размышлений былосочинение Об Общественном Договоре (Du Contrat Social), вышедшее в 1762 году, через восемь лет после Речи о происхождении неравенства. «Найти форму союза, посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы однако же единственно себе самому и оставался бы столь же свободным, как и прежде » – такова была, в сущности, неразрешимая задача, которую Руссо предложил себе в этом трактате³⁰³.

«Человек рождается свободным, а везде он в оковах», – так начинает Руссо свое рассуждение. Как произошла эта перемена? Неизвестно. Что может сделать ее законной? Для разрешения этого вопроса надо разобрать, на чем основано человеческое общежитие³⁰⁴.

С. 286

Руссо устраняет мнение о происхождении гражданских обществ из семейства. Так как все люди по природе свободны и равны, то дети, по достижении совершеннолетия, выходят из-под родительской власти. Если они остаются подчиненными отцу, то это совершается не иначе, как в силу договора; они отчуждают свою свободу единственно для собственной пользы³⁰⁵. С другой стороны, государства не могут быть основаны и на силе. Сила не рождает права; это – материальная способность, которая не может иметь нравственных последствий. Если принять это начало, то следует признать, что тот прав, кто сильнее других, а потому, кто может безнаказанно неповиноваться закону, тот действует по своему праву³⁰⁶.