Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

Андропов назначил Олега Калугина на пост заместителя начальника УКГБ по г. Ленинграду и Ленинградской области. В 1989 году ему предложили уйти в отставку. Обиженный генерал выставил в 1990 году свою кандидатуру на дополнительных выборах народных депутатов СССР по г. Краснодару. Его поддержала большая группа народных депутатов СССР – Тельман Гдлян, Галина Старовойтова и другие «демократы». Олег Калугин выиграл выборы и, получив мандат народного депутата, начал выступать не только против В. А. Крючкова, но и с критикой всего КГБ. Для проверки взаимных обвинений была создана специальная парламентская комиссия, в которую вошел и автор данной книги. Ознакомившись с представленным нам досье, мы убедились в справедливости многих обвинений в адрес генерала, но только по морально-этическим, а не уголовно-политическим позициям. И в личной жизни, и в денежных делах Калугин был явно нечистоплотен, но многие из его зафиксированных в досье грехов относились и концу 1970-х – началу 1980-х годов. Вероятно, эти же документы читал и Юрий Андропов. «Почему же вы не уволили Калугина из органов КГБ раньше, а направили его на высокий пост в Ленинград?», – спросил я В. Крючкова. «Думали, что он исправится», – ответил Председатель КГБ. Калугин остался Народным депутатом СССР, но специальным указом Президента СССР был лишен звания генерал-майора запаса и всех 22 правительственных наград. Однако осенью 1991 года Борис Ельцин заставил Горбачева отменить этот указ. Некоторое время Олег Калугин выступал как эксперт по работе спецслужб и написал книгу «Вид с Лубянки» (1992). В середине 1990-х годов после неудачных попыток заняться бизнесом он выехал на постоянное жительство в США. Здесь Калугин принес присягу на верность Конституции США и получил американское гражданство. Уже в США он написал и опубликовал книгу «ПГУ. Мои 32 года в разведке и шпионаже против Запада». По сообщениям печати он не раз выступал в США как эксперт по работе советских спецслужб. Вряд ли Андропов мог бы гордиться таким «учеником».

Конечно, легко критиковать разведку и контрразведку любой страны. В каждой подобной системе случаются провалы, перебежчики, двойные агенты, интриги, политические пристрастия. Генерал-лейтенант в отставке и историк внешней разведки Вадим Кирпиченко провел специальный анализ мотивов предательства разведчиков, главным образом на материалах советской разведки и ее агентов. Он писал: «Во всех известных случаях предательства никаких идеологических мотивов не просматривается. Причины его самые прозаические и низменные: казнокрадство и, как следствие, вербовка иностранной спецслужбой на основе компрометирующих материалов; бегство от больной или нелюбимой жены; уход от семьи к любовнице; пьянство и деградация личности на этой основе; трусость, проявленная при столкновении с иностранной спецслужбой; патологическая жадность к деньгам и вещам; половая распущенность; боязнь ответственности за промахи в служебной деятельности; бездушное или неприязненное отношение к своим ближайшим родственникам и даже желание отомстить своему начальнику ценой собственной измены. В этом далеко не полном наборе мотивов предательства возможны самые удивительные сочетания и комбинации»[233]. Однако и советская разведка вербовала агентов в других странах главным образом на основе компрометирующих материалов, а не идеологических мотивов. Наблюдая за иностранными дипломатами и корреспондентами западных СМИ в Москве, органы контрразведки КГБ искали людей с разного рода скрытыми пороками. Работа в такой системе тайных операций и шпионажа невероятно трудна и те немалые результаты, которых советская разведка и контрразведка добивалась не только в 1930–1940-е, но и в 1970-е годы, достигались высокой ценой. Один из корреспондентов газеты «Известия» Владимир Надеин из неприязни к В. А. Крючкову пытался в начале 1990-х годов представить всю советскую разведку как «ведомство тупиц, засилье тупых интриганов, царство беззастенчивых карьеристов, гнет бездарностей над талантливыми профессионалами. Дипломаты знали, что главным занятием доблестных чекистов за рубежом были пьянки, спекуляции, стукачество. Знали, но говорить боялись, поскольку малейший сигнал означал конец карьеры»[234]. Это не просто тенденциозная, но ложная картина. Даже из десятков мемуаров, опубликованных в последние 12–13 лет, видно, что пороки советской бюрократической системы в гораздо большей степени проникли в аппараты советских дипломатических служб, чем служб разведки и контрразведки. Перед ними стояли все же более конкретные, сложные и опасные задачи.