Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

Исключительно тяжелые атмосферные условия приводили нередко к нарушениям самолетами-разведчиками воздушного пространства другой стороны. Иногда эти нарушения совершали и советские самолеты, но значительно чаще – американские. Только за январь – август 1983 года и только в районе Курильской гряды самолеты ВВС США девять раз нарушили советскую границу. В ряде случаев эти нарушения несомненно планировались. Так, например, 4 апреля 1983 года самолеты с опознавательными знаками США не только вторглись в советское воздушное пространство, но принялись демонстративно отрабатывать условное бомбометание по советским наземным целям[380]. Однако в большинстве случаев нарушения границы были ненамеренными, и потому ни советская, ни американская стороны не проявляли особой воинственности и не пытались сбить или посадить нарушителя. Самолету-нарушителю лишь указывали, что он должен убраться на свою сторону.

В ночь с 31 августа на 1 сентября в 2 часа 45 минут советскими радарами был зафиксирован американский самолет-разведчик РС-135. По американским сообщениям, это был обычный дежурный полет, и он действительно не обеспокоил нашу ПВО. Около 5 часов утра по местному времени в той же зоне и на той же высоте советские радары обнаружили еще один самолет. Это оказался как раз самолет южнокорейской гражданской линии, который вообще не должен был появиться в этом районе, так как международная трасса для корейского самолета, выполнявшего рейс по маршруту Нью-Йорк – Анкоридж (Аляска) – Сеул, проходила значительно восточнее.

Начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Н. В. Огарков пояснил позднее, что корейский «Боинг» имеет радиолокационные отметки, аналогичные самолету РС-135, который все еще находился в воздухе. Более того, по утверждению Огаркова, оба самолета сблизились до полного слияния отметок на экране радара и примерно десять минут летели вместе. Потом один из самолетов пошел по своему обычному курсу, а другой неожиданно взял направление на Петропавловск-Камчатский. «Естественно, – говорил Огарков, – что на советских командных пунктах ПВО был сделан вывод: к воздушному пространству СССР приближается самолет-разведчик».

Это был ошибочный вывод, но, по мнению Огаркова, у советского командования имелись все основания для такого вывода. И дело не только в схожести радиолокационных отметок. Движение корейского авиалайнера к советской границе не могло оставаться незамеченным ни американскими самолетами-разведчиками, ни диспетчерами радиолокационных станций. Они имели полную возможность и даже были обязаны указать корейским летчикам на их ошибку. Но почему-то не сделали этого. Среди пассажиров «Боинга» было 76 корейцев, 60 американцев, 28 японцев и менее значительные группы пассажиров из других стран.

В 16 часов 30 минут южнокорейский лайнер летел уже над побережьем Камчатки. К этому времени не только вся система ПВО СССР следила за его полетом. Сообщение о нарушении советского воздушного пространства было передано министру обороны Д. Ф. Устинову. Несмотря на нездоровье Ю. В. Андропова, ему постоянно докладывали о происходящем в небе над Камчаткой. Однако Андропов получил сведения не о появлении в советском небе корейского пассажирского самолета, но о вхождении в запретную зону над Камчаткой американского самолета-разведчика. И действия советского командования, и распоряжения Андропова исходили именно из этого, как оказалось, ложного предположения. Указания Андропова следовали обычной в то время практике: вражеский самолет должен быть перехвачен и посажен на советский аэродром. В случае неподчинения или сопротивления полет разведчика должен быть прерван другими средствами, вплоть до его уничтожения.

Как только «Боинг» пересек границу, с камчатского аэродрома ПВО поднялся истребитель-перехватчик, пилотируемый майором Василием Казьминым. Истребитель догнал «Боинг», но не смог достаточно близко подойти к нему. А тот между тем за 38 минут пересек южное пространство Камчатки и продолжал полет над Охотским морем. При этом второй пилот «Боинга» во время сеансов связи с Анкориджем, а также с японскими навигационными службами спокойно сообщал, что полет проходит нормально, и называл именно те контрольные точки, через которые должен пролегать маршрут. Между тем отклонение от маршрута составляло уже около 450 километров.

По некоторым данным, кроме самолета, ведомого майором Казьминым, в воздух поднялись еще три самолета-перехватчика. Однако над Камчаткой в ту ночь стояла густая и высокая облачность, и перехватчики не смогли обнаружить корейский лайнер. Позднее советские военные власти сообщат, что он летел с потушенным внутренним освещением. Обычно гражданский самолет «светится» в ночном небе, и его легко отличить от военного. «Боинг-747» не светился, хотя у него работали наружные мигалки, видимые, однако, лишь в ясном небе и с небольшого расстояния. Уже над Охотским морем истребитель-перехватчик Казьмина сумел достаточно близко подойти к «Боингу». Он сообщил на базу, что видит нарушителя.