Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

Главным лицом в ЧССР оказался генерал армии И. Г. Павловский, заместитель министра обороны СССР и командующий сухопутными войсками СССР, которому было поручено командовать всей военной акцией в ЧССР. 22 августа Павловский издал приказ войскам Варшавского Договора покинуть небольшие поселки и прекратить блокаду правительственных зданий, сосредоточившись в парках и на площадях больших городов. Руководство различными подразделениями было частично утрачено, так как население разрушало дороги и связь, а электростанции перестали подавать электричество в советское посольство и в аэропорт. Хотя все подпольные чехословацкие радиостанции продолжали призывать народ к спокойствию, в случае какого-либо крупного инцидента могли начаться неконтролируемые столкновения, и тогда окруженные со всех сторон войска «союзников» оказались бы в крайне затруднительном положении. В Москве стало известно, что генерал Павловский и другие генералы требуют от Политбюро ЦК КПСС найти незамедлительно какое-то политическое решение.

Инициативу проявила чехословацкая сторона. 23 августа здесь было объявлено, что в Праге функционирует правительство в составе 22 прежних министров под руководством Л. Штроугала, заместителя О. Черника. Президент Л. Свобода вылетел в Москву. Но в Кремле по-прежнему не было решения, и Брежнев находился в растерянности. Для встречи Свободы на Внуковский аэродром выехали Брежнев и Косыгин.

Прибыв в Кремль, Свобода отказался вести переговоры с Брежневым и ультимативно потребовал освобождения Дубчека, Смрковского и других руководителей Чехословакии и включения их в чехословацкую делегацию. Брежнев вначале отказался выполнить это требование, но Свобода, в свою очередь, заявил, что он не вернется в свою страну без ее законных руководителей и что ему, как офицеру, остается только одно – покончить жизнь самоубийством в своей кремлевской резиденции. Брежнев достаточно хорошо знал Свободу, чтобы понимать, что это не пустая угроза. После бурных обсуждений сложившейся ситуации Политбюро ЦК КПСС было вынуждено принять решение об освобождении Дубчека и его коллег и согласиться с включением их в чехословацкую делегацию. Из разных мест заключения срочно доставили в Кремль Дубчека, Смрковского, Крителя, Черника и других. Дубчек был ранен, его голова перевязана, с ним часто происходили обмороки. Тем не менее переговоры в конце дня 23 августа начались, и в них участвовали, как и недавно в Чиерне-над-Тиссой, практически полные составы Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ. Я не буду останавливаться здесь на деталях этих переговоров; отмечу лишь, что они проходили трудно. Брежнев и Суслов вначале были крайне грубы, но затем вынуждены были сменить тон. В сущности, именно они потерпели крупнейшее политическое поражение и должны были теперь идти на уступки. Весь спор сводился только к размеру этих уступок. Но должны ли были идти на уступки Дубчек или Смрковский?

Советскому Союзу пришлось отказаться от своих планов создать новое правительство ЧССР и новое руководство КПЧ и позволить всем арестованным чехословацким коммунистам вернуться к исполнению своих прежних обязанностей. При этом СССР и КПСС брали на себя обязательство не вмешиваться во внутренние дела ЧССР и КПЧ. От чехословацкой стороны требовалось признать законным пребывание на ее территории определенного контингента советских войск. Кроме того, следовало аннулировать решения XIV (Высочанского) съезда КПЧ[56] и сохранить в новом составе ЦК КПЧ таких деятелей, как В. Биляк, А. Индра, Б. Швестка и некоторых других, которые считались «искренними друзьями» Советского Союза. Другие, менее существенные детали соглашения я опускаю.

Часть чехословацкой делегации приняла эти условия сразу. Конечно, такие условия были вполне приемлемы для Биляка, но их считал приемлемыми и Свобода. В то же время Кригель сразу же заявил, что такое соглашение унизительно для Чехословакии и что он ни при каких условиях его не подпишет. Дубчек и Смрковский колебались, и, в сущности, именно от их позиции зависела судьба соглашения. Оно было несправедливо, в этом трудно сомневаться.

И Дубчек, и Смрковский не хотели раскола коммунистического движения. Поскольку худшее, т. е. интервенция, уже стало фактом, то они были заинтересованы в каком-то компромиссе. Идти на полный разрыв с Советским Союзом они, видимо, боялись. Им казалось, что и при наличии в стране войск Варшавского Договора они смогут продолжить – хотя, может быть, и медленнее – программу реформ, как это удалось сделать Яношу Кадару в Венгрии. Они опасались, что в случае их отказа от компромисса реальное положение чехословацкого народа ухудшится. И в конечном счете Дубчек и Смрковский подписали соглашение. Не подписал его один лишь Кригель, однако единогласия в данном случае и не требовалось.