Политический кризис в России: модели выхода

И если Николай II не соответствовал образу могучего государя, образу, который он тщательно конструировал, то президент Путин становится заложником того имиджа, который создавал он сам и его сторонники. Его выбирали как сильного мужчину, борца и лыжника, спортсмена, уверенно побеждающего своих соперников. Молодая и энергичная власть противопоставлялась старому поколению политиков, которые либо поддерживали «дедушку Ельцина», либо боролись с ним.

Именно такой образ мужественного политика опасен для ситуации, когда власть, меняя правила игры, заявляет о том, что она их сохраняет. Спортсмен Путин бросает вызов спортивной этике, и неудивительно, что общественный вызов ему был брошен во время спортивного соревнования: болельщики дали понять, что он играет не по правилам.

Это вовсе не значит, что Путин теряет популярность, многие продолжают любить его, но любят его иначе, иначе, чем даже несколько лет тому назад. Президент олицетворяет не динамику, неизбежно сопряженную с политическими рисками, а стабильность, которая порой воспринимается как застой. Путин — это Брежнев сегодня. Именно за это его любят многие его сторонники. Именно поэтому многие его оппоненты любят других политиков.

Но, похоже, Россия все еще желает непременно любить своих избранников.

Молодежь против «старого режима»

Политические предсказатели и экономические прорицатели предпочитают катастрофические прогнозы. В этом и кроется успех их ремесла: при благоприятном развитии событий никто и не вспоминает их пессимистичные предчувствия, а вот трагедии обществ способствуют карьерам аналитиков, предупреждавших о грядущих опасностях, но не понятых современниками...

Так, историки Российской революции любят цитировать «Записку» Петра Николаевича Дурново — бывшего министра внутренних дел империи. Уже в начале 1914 г. умный и опытный бюрократ, профессиональный борец с революцией, предрекал, что грядущая война с Германией чревата серьезными социальными потрясениями.

Неудивительно, что и современные профессиональные пророки обсуждают прежде всего грядущие великие потрясения великой страны. Но и без подсказок честолюбивых футурологов обывателю понятно, что кризис не за горами: счета за жилье и цены в магазинах не пробуждают радостных надежд. Даже фанатичные антикоммунисты порой анализируют ситуацию, используя категории «базис» и «надстройка», даже люди верующие в глубине души считают, что бытие определяет сознание, по крайней мере политическое поведение.

Можно с большой долей уверенности предположить, что грядущий виток экономического кризиса отразится на социальной сфере, а это существенно повлияет на политическую ситуацию. Но каким будет ближайший политический кризис? Перерастет ли он в революцию, которую многие боятся, а некоторые чают?

Пока все рассуждения относительно неизбежности революции, высказываемые ее сторонниками и противниками, нельзя признать достаточно убедительными. Исходя из своих убеждений, одни революцией пугают, другие революцию прославляют.

Однако опыт предшествующих революций позволяет все же сделать некоторые прогнозы относительно протекания неизбежного политического кризиса. Вне зависимости от доминирующей идеологии он будет политизированным конфликтом поколений.

Ведь революция 1917 г. и Гражданская война были конфликтом поколений. В результате Февральской революции в стране появилось множество комитетов и советов разного рода. Сотни тысяч сравнительно молодых мужчин, оторванных от нормальной политической жизни, оказались участниками политического процесса. Они познали вкус власти, они не собирались обретенную власть отдавать. По сравнению с этим важнейшим социально-политическим процессом все дискуссии между конституционными демократами и социалистами-революционерами, народными социалистами и большевиками, меньшевиками и анархистами выглядят вторичными. Энергичные и честолюбивые парни, политизирующиеся в условиях войны и революции, готовы были с оружием в руках отстаивать свою власть. Сложилось так, что большинство представителей этого «комитетского класса» оказалось на стороне большевиков, но могло быть иначе: в октябре 1917 г. большинство членов советов и комитетов не принадлежало ни к какой политической партии. Показательно, что и впоследствии, во время Гражданской войны и коллективизации, большевики умело использовали конфликт поколений, предлагая свой язык для идеологизации этого конфликта.