Политический порядок в меняющихся обществах

Судьба реформатора нелегка. В трех отношениях его проблемы более трудны, чем проблемы революционера. Во-первых, он неизбежно ведет борьбу на два фронта против как консерваторов, так и революционеров. В сущности, чтобы добиться успеха, ему, возможно, приходится воевать на многих фронтах с множеством участников, в которой его враги находятся по одну сторону, а союзники по другую. Цель революционера — поляризовать политику, и поэтому он пытается упростить, драматизировать и сгруппировать политические вопросы в виде единой, жесткой дихотомии между силами «прогресса» и силами «реакции». Он стремится свести множество противоречий к одному глубокому противостоянию, тогда как реформатор стремится диверсифицировать и конкретизировать противоречия. Революционер стремится придать политике жесткость, реформатор — гибкость и адаптивность. Революционер должен уметь дихотомизировать общественные силы, реформатор — манипулировать ими. От реформатора, следовательно, требуется значительно более высокий уровень политического искусства, чем от революционера. Реформы редки хотя бы потому, что редки политические таланты, необходимые для того, чтобы сделать их реальностью. Успешный революционер не обязательно должен быть мастером политики; успешный реформатор всегда является таковым.

Реформатор должен не только быть более искусным в манипулировании общественными силами, чем революционер; он также должен лучше справляться с регулированием общественных изменений. Его целью являются какие-то изменения, но не тотальные; постепенные, а не конвульсивные. Для революционера какой-то интерес представляют все типы изменений и нарушений порядка. Все, что нарушает статус-кво, представляет для него какую-то ценность. Реформатор должен быть намного более избирательным и осторожным. Он должен уделять намного больше внимания методам, техникам и срокам изменений, чем это делает революционер. Как и революционера, его интересуют связи между типами изменений, но последствия этих связей для него часто оказываются даже более значимыми, чем для революционера.

Наконец, проблема приоритетов и выбора между различными типами реформ много острее стоит для реформатора, чем для революционера. Революционер в первую очередь нацелен на расширение политической активности; возникающие в результате политизированные силы используются затем для осуществления изменений в социальной и экономической структуре. Консерватор выступает против и социально-экономических реформ, и расширения политической активности. Реформатор должен сбалансировать эти две цели. Меры, способствующие установлению социально-экономического равенства, обычно требуют концентрации власти; меры, способствующие установлению политического равенства, обычно требуют рассредоточения власти. Эти цели в сущности своей не противоречат друг другу, но, как показывает опыт монархов, осуществлявших политику модернизации, слишком большая концентрация власти в институтах, по природе своей неспособных к расширению участия во власти, может завести политическую систему в тупик. Реформатору, следовательно, приходится уравновешивать изменения в социально-экономической структуре изменениями в политических институтах и так сочетать их друг с другом, чтобы ни та ни другая цель не пострадала. Лидеры и институты, подходящие для реформ одного типа, могут быть менее пригодны для реформ другого типа. Военный реформатор — Мустафа Кемаль, Гамаль Абдель Насер, Айюб Хан — добивается, к примеру, больших успехов в осуществлении социально-экономических изменений, чем в организации участия новых групп в политической системе. В то же время социал-демократическим и христианско-демократическим партийным лидерам, таким, как Бетанкур, Белаунде, Фрей, лучше удается способствовать идентификации с политической системой тех, кто был отверженным, нежели осуществлять социальные и политические изменения.