Политический сыск (Истории, судьбы, версии)

И Штибер засел за изучение выкраденных документов Союза. Их было 49, какие-то в оригинале, какие-то в копиях. Среди них был литографированный экземпляр «Устава Союза коммунистов» от 8 декабря 1847 года со вставками и вычеркиваниями, после которых он превратился в Устав Зондербунда от 10 ноября 1850 года. Здесь же были оригинал заявления Маркса и его сторонников о выходе из лондонского Просветительского общества немецких рабочих, и копия проекта обращения Зондербунда к руководящим округам Союза от 1 октября 1850 года; тут же лежало обращение лондонского конгресса Зондербунда к Союзу коммунистов в июле 1851 года, в котором излагалась программа союза накануне, во время и после революции.

Особый интерес Штибера вызвали отчеты эмиссара Зондербунда Адольфа Майера из Парижа и Женевы, письма из руководящих округов Зондербунда.

«А ведь эти отчеты и письма, — подумал Штибер, — лучше всего свидетельствуют о подпольной сети Зондербунда, особенно во Франции. В Германии зачатки, а в Париже боеспособные организации. Разве эта сеть не говорит о заговоре?» — задавал он себе вопрос. И тут же вспомнил о предложении Флери подогреть обстановку в Париже для вмешательства официальных властей.

«Если это сделать, мы засвидетельствуем наличие заговора, немецко-французского. Это может стать, пожалуй, главным аргументом на процессе», — размышлял Штибер.

Вот тогда он и написал письмо полицай-президенту Хинкельдею, которое закончил словами, что готов «провести обыски в Париже с целью захвата архива тамошних общин»10. Но сначала он посылает в Париж Флери под именем Шмидта — по легенде, видного функционера кёльнского ЦК коммунистического союза. Этот Шмидт должен был внедриться в парижские общины и помочь тамошним активистам сплести нити заговора.

Штибер инструктировал Флери, чтобы тот на встречах с активистами союза и Зондербунда вел линию на то, что Марксу и Энгельсу доверять нельзя, надо ориентироваться на Виллиха с Шаппером и их программу.

 — Вы поймите, — настойчиво внушал Штибер, — важно внести в ряды эмиграции раздор, склоку, недоверие, подозрительность к друг другу. Пусть союз и Зондербунд грызутся между собой, и внутри них тоже пусть идет грызня. И тогда они забудут о нас, и мы им всунем, что хотим, — и тогда накроем.

Он умел и любил стравливать и даже возвел это умение в некий универсальный метод для политической полиции. Хотя понимал, что идея первоначально не его, а короля. Помните? Фридрих-Вильгельм в апреле 1851 года потребовал от Хинкельдея проинструктировать чинов полиции о необходимости «сеять раздор во враждебном лагере, всячески поддерживать уже имеющиеся противоречия и возбуждать новое недоверие так, чтобы одна фракция демократов считала, что ее предает другая»11. И Штибер оказался лучшим учеником короля.

Флери отбыл в Париж, а Штибер дал указание своим людям, в первую очередь Грейфу, чтобы имя Флери в переписке обозначать соответствующим знаком, который выглядел так: +. Уж слишком серьезна была миссия Флери, и Штибер решил предусмотреть все для сохранения тайны.

Флери оправдал надежды. Работал он нагло и виртуозно. Легенда, которую они отработали со Штибером, привораживала парижских активистов Зондербунда. Ну кого оставит бесчувственным история про то, как Шмидт, спасаясь от преследования, бежал из Кёльна и при этом еще помог увести из-под носа полиции местную союзную кассу с пятьюстами талерами! И теперь эти деньги он готов употребить на то, чтобы «вновь привести союз в цветущее состояние»12. Это впечатляло, ему открывали двери руководители виллих-шаперовских общин.

Шмидт с удовольствием наносит визиты. Он уже узнаваем, популярен, у него много идей. Но ему интересна переписка и связи внутри и между общинами, он узнает адреса активистов, ходит на их заседания, фиксирует их дела. Но при этом он говорит одним плохо о других, другим — плохо о третьих, и всем — плохо о Марксе, и все это с выражением непреклонности в глазах. Многие им очарованы.

Шерваль, секретарь одной из общин, пишет с восхищением своему соратнику Гиппериху в Страсбург: «Из Кёльна прибыл член Союза Шмидт с доброй вестью об удавшемся побеге члена кёльнской общины Райнеке вместе с союзной кассой в 500 талеров в Страсбург. Райнеке и Шмидт не очень доверяли Марксу и Энгельсу и обратились в Ла-Шо-де-Фон к Гессу, который и дал им парижские адреса. Сообщаю адрес Райнеке в Страсбурге и прошу тебя ответить как можно скорее, так как считаю это дело очень важным. Надеюсь, что вся организация кёльнского ЦК окажется в наших руках»13.