Политический сыск (Истории, судьбы, версии)

Мэрилин Монро водила дружбу и любовь с выдающимся драматургом Артуром Миллером, потом ставшим ее мужем, с его знакомыми и друзьями. Они тогда были люди левых убеждений. И это позволило ФБР завести дело оперативной разработки в отношении актрисы. Оно значилось под номером 105. Заголовок гласил «Мэрилин Монро — касается безопасности — К (коммунист)». В деле страниц немного, всего 31, но рассекречено к середине 80-х годов, по утверждению журналистов, лишь тринадцать.

Кто больше всего в окружении Мэрилин интересовал ФБР? Конечно, ее будущий муж Артур Миллер, чьи социалистические взгляды, по мнению аналитиков Гувера, влияли на голливудскую звезду. «Я не обманывался в том, признался однажды Миллер, — что каждое мое высказывание ложится в досье у Гувера».

Интересовал фэбээровцев и Фредерик Филд, которого они отслеживали почти пятьдесят лет за его симпатии к коммунистам, за отказ назвать следователям из комиссии по расследованию антиамериканской деятельности имена знакомых, разделяющих коммунистические идеи. Он хорошо знал мир искусства Мексики. И когда Мэрилин Монро отправилась туда, лучшего попутчика и гида и найти было нельзя. Он-то и ввел ее в круг своих мексиканских друзей. И там ей приглянулся киноменеджер Хосе Боланьес, скоро ставший ее любовником. Человек левых убеждений с огромными связями не мог не быть объектом американского сыска. Поэтому в ее досье появились «мексиканские» страницы — свидетельство попыток ФБР нащупать формы общения американских и мексиканских левых интеллектуалов.

Но большая часть материалов из дела Мэрилин Монро касается ее связей с братьями Кеннеди — Джоном, президентом США, и Робертом, министром юстиции. Связей любовных, чувственных, поделенных на троих. Братья наслаждались не только ее телом. Роберт Кеннеди любил болтать с ней на политические темы. И она не просто слушала его откровения, а по-женски яростно спорила, вгоняя Бобби в бешенство. А потом делилась с Филдом или Боланьесом информацией от Кеннеди. Рассказывала об особенностях американской политики в отношении Кубы или о нравственной стороне испытаний ядерного оружия, что обсуждала в постели с министром юстиции.

ФБР было в шоке. Особенно Гувер, когда читал очередной рапорт своих агентов. Из такого вот донесения как-то он узнал, что Мэрилин Монро говорила Филду об идее Роберта Кеннеди уволить Гувера.

Постельная связь с братьями Кеннеди, неудержимая болтовня вкупе с экспансивным, истеричным, непредсказуемым характером делали Мэрилин Монро весьма опасной. А ее постоянные напоминания, что она на стороне левых? Неспроста же Роберт Кеннеди, которого она замучила спорами, сказал ей, что она «превращается в коммунистку».

А для Гувера человек, связанный с коммунистами, симпатизирующий им пусть даже на словах, да еще находящийся в контакте с высшими лицами страны, да еще в контакте аморальном, — это человек-дьявол. Пусть это и женщина. И он начал готовить операцию по отсечению ее от людей власти. Да судьба распорядилась иначе. Мэрилин Монро погибла в ночь с 4 на 5 августа 1962 года от передозировки транквилизаторов, как гласило официальное заключение о смерти.

Урок 9: люди власти всегда должны чувствовать, что ФБР рядом

Безопасность государства для Гувера начиналась с людей власти. Взгляды, позиция, окружение, поведение, отношения с налогами. Однажды, когда в кабинете у президента Рузвельта был министр юстиции, Гувер рассказал, как застукали агента ФБР при установке подслушивающего устройства в телефон профсоюзного лидера. Рузвельт долго хохотал, потом хлопнул Гувера по спине и весело сказал: «Ей-богу, Эдгар, тебя впервые поймали со спущенными штанами»24.

Больше Гувер никогда не попадал в ситуацию со спущенными штанами. Хотя прослушивание чиновников и политических деятелей продолжалось вовсю. Есть любопытная статистика подслушивания телефонов в зависимости от президентов: при Рузвельте слушалось 1369 телефонов, при Трумэне — 2984, при Эйзенхауэре — 1574, при Кеннеди — 582, при Джонсоне — 862, при Никсоне 747. А была еще введенная Гувером практика установки скрытых микрофонов: при Рузвельте — 510, при Трумэне — 692, при Эйзенхауэре — 616, при Кеннеди — 268, при Джонсоне — 192, при Никсоне — 16325.

Наибольшая свобода прослушивания была при Трумэне. При нем слушали весь истеблишмент — это с 1945 по 1956 годы. Хотя Гувер хорошо запомнил, какую истерику закатил Трумэн, когда при своем вступлении на должность получил от ФБР записи телефонных разговоров, в том числе супруги советника Рузвельта Коркорана. Она говорила с парикмахером. «Что это за дрянь записана! Мне плевать на ее прическу! — орал Трумэн. — Прекратить! Скажите там, в ФБР, что у меня нет времени на такое дерьмо!»26