Политическое цунами

По имеющимся экспертным оценкам социальной ситуации в Алжире, большинство населения хорошо помнит ужасы недавней гражданской войны и очень опасается перерастания протестных акций в стране в вооруженное противостояние. По этой причине совокупная протестная активность вышедших сегодня на поверхность оппозиционных сил представляется явно недостаточной для того, чтобы «раскачать ситуацию» до масштабов политического взрыва или, тем более, массовой вооруженной борьбы.

В этих условиях ключевой риск Алжира — возможность снижения лояльности правящему режиму со стороны достаточно глубоко исламизированной армии. Пока, как считают эксперты, этот риск невысок. Но в ситуации возможного кризисного снижения цен на энергоносители, сокращающего военный бюджет, а также роста низовых протестов и усиления влияния исламистов на рядовой и младший-средний командный состав армии сомнительная лояльность ННА сделает потенциал полиции и спецслужб (в основной своей части прочно связанных с правящим режимом А. Бутефлики) недостаточным для удержания в стране политической стабильности.

Этот потенциал может оказаться тем более недостаточным в условиях нарастающей активности «Аль-Каиды в странах Магриба» (АКМ) в соседних Марокко и особенно Мавритании, а также в свете «недружественной» политики внешних центров влияния.

В том, что касается последней, нельзя не отметить резких заявлений президента Франции Н. Саркози о необходимости поступить с диктаторами, нарушающими права человека, так же, как с Каддафи. Эти заявления, как указывает алжирская газета «Аль-Хабар»[199], последовали за отказом Алжира голосовать в Лиге арабских государств за обращение в ООН против Каддафи, а также отказом президента Бутефлики пропустить самолеты НАТО через воздушное пространство Алжира для операций против сил Каддафи на западе Ливии. Причем после этих заявлений Саркози резко активизировались берберские партии, базирующиеся в Париже и выступающие за автономию или даже независимость Кабилии от Алжира.

Одновременно повысилась активность АКМ и родственных ей радикальных исламистских групп в прилегающих к алжирской границе районах Мали. Поскольку в результате событий в Ливии в руки отрядов АКМ в этом регионе попало большое количество тяжелого вооружения и переносные зенитно-ракетные комплексы[200], в начале апреля 2011 года на юг Алжира были переброшены около 7 тыс. жандармов и 5 армейских батальонов с техникой, включая боевые вертолеты. Тем не менее вскоре в Алжире начались крупные теракты.

15 апреля в день, когда президент Бутефлика объявил о предстоящих изменениях в конституции «в целях укрепления демократии в стране» группа исламистов при нападении на блок-пост армии на дороге к востоку от столицы убила 13 военных[201]. А 17 апреля произошли еще два теракта, в результате были убиты 6 солдат и один жандарм, несколько военных были ранены[202].

При этом большинство экспертов убеждено, что в случае поражения режима Каддафи в Ливии активность АКМ и родственных ей радикальных (и очень хорошо вооруженных и обученных) исламских групп неизбежно скачком повысится не только на алжирском юге и юго-востоке, но и в берберских районах, а также в густонаселенных прибрежных регионах страны.

Тунис

Политика «государственной социал-демократии», проводимая с момента обретения Тунисом независимости от Франции в 1956 г. первым президентом Хабибом Бургибой и с 1989 г. продолженная его преемником Зин эль-Абидином Бен Али, вывела страну по уровню развития на одно из ведущих мест в Африке. Оба лидера страны успешно использовали для этого нефтегазовую ренту, а когда ее перестало хватать, правительство Бен Али не менее успешно перевело экономику на эффективное использование доходов от экспорта сельхозпродукции и текстиля, а также от развитой современной инфраструктуры международного туризма (к началу XXI в. туризм обеспечивал 50 % национального бюджета).

В результате по ВВП на душу населения Тунис уступает в Африке только «нефтяным» Ливии и Алжиру, много лет обеспечивает уверенный рост ВВП на уровне более 5 % в год, на социальные нужды направляется около 20 % ВВП. Ниже уровня бедности (3 долл. в день) в стране живут менее 4 % населения, причем разрыв в уровне потребления между богатыми и бедными в Тунисе — один из самых низких в мире[203]. На долю «среднего класса», составляющего почти 60 % населения, приходится 83 % национального потребления ВВП, бедные получают государственные дотации[204].