Политическое завещание, или Принципы управления государством

Военная мощь требует, чтобы король был силён не только на суше, но и обладал могуществом на море.

Когда Антонио Перес был принят во Франции покойным королём, Вашим родителем, и тот назначил ему хорошее жалованье [580], чтобы он смог благополучно пережить свалившиеся на него беды, этот иностранец, пожелавший выразить признательность великому королю, по отношению к которому чувствовал себя обязанным, и показать, что в несчастье не сделался неблагодарным, дал ему три немаловажных совета, выразив их тремя словами: Roma, consejo у mar [581].

Мнение этого пожилого испанца, поднаторевшего в государственных делах, заслуживает внимания не столько в силу авторитета того, кто его высказал, сколько в силу собственной его ценности.

Мы уже упоминали о том, какие усилия следует прилагать для создания успешно работающего Государственного совета и приобретения влияния в Риме. Остаётся порассуждать, почему король заинтересован в становлении своего могущества на море.

Море – это такое богатство из всех существующих, на максимальные доли которого все монархи претендуют, и однако же, права каждого на него менее всего ясны.

Власть над водной стихией никогда не была прочно закреплена за кем бы то ни было. Сама же стихия подвержена различным переменам, вызванным присущим ей непостоянством, и так покорна ветрам, что отдаётся на волю того, который больше всех её ласкает и чья сила так необузданна, что он в состоянии владеть ею насильно вопреки всем, кто пытается с ним тягаться.

Одним словом, истинное право на такое господство исстари даёт сила, а не разум, и, чтобы претендовать на это богатство, надобно быть сильным.

Чтобы действовать в этом вопросе упорядочений и методически, следует отдельно рассмотреть Океан [582]и Средиземное море и провести различие между крупными судами, которые пригодны для обоих морей, и галерами, применение коих ограничено тем морем [583], которое природа, как кажется, будто нарочно поместила между землями, дабы меньше подвергать его бурям [584]и дать ему больше защиты.

Никогда великое государство не должно доходить до такого состояния, при котором оно не сможет взять реванш после того, как ему была нанесена обида.

Бюст кардинала Ришельё

Ж. Варен ( 1604 – 1672), 1641 – 1643

А посему, если Франция не будет сильна флотом, то Англия, пользуясь выигрышным местоположением, сможет предпринимать против неё любые действия по своему усмотрению [585], не боясь возмездия.

Она может мешать нашим рыболовам, чинить препятствия нашей торговле и, заперши устья наших больших рек, заставить наших купцов платить такую пошлину, какую ей вздумается.

Она может безнаказанно высаживать свои войска на наши острова и даже берега.

Наконец, поскольку местоположение родной страны этой чванливой нации позволяет ей не опасаться величайших сухопутных держав, беспомощных на море, то питаемая ею с давних времён зависть [586]по отношению к французскому королевству может, очевидно, побудить её решиться на всё, тогда как из-за нашего бессилия мы не сумеем ничего против неё предпринять.

Дерзость, проявленная Англией по отношению к герцогу де Сюлли [587]во времена покойного короля, обязывает нас собраться с силами, чтобы ничего подобного больше терпеть не пришлось.

Генрих Великий [588]выбрал герцога для чрезвычайного посольства в Англии, и тот сел в Кале на французский корабль, у которого на верху грот-мачты развевался наш флаг. Едва только судно вошло в канал [589], как встретило баркас, высланный ему навстречу, откуда пришёл приказ французскому кораблю спустить флаг.

Герцог, полагавший, что ранг служит ему защитой от подобного оскорбления, смело отказался подчиниться, но, когда за отказом последовали три выстрела из пушки и ядра, пробив обшивку судна, поразили сердца честных французов, герцога силой принудили сделать то, от чего разум должен был его оградить, и какие бы жалобы он ни приносил, так и не получил от английского капитана другого ответа, кроме того, что хотя долг обязывал его уважать ранг посла, однако призывал также требовать отдачи чести флагу его государя как владыки моря.

Пусть речи короля Иакова были и более любезными, но и они не произвели иного действия, кроме того, что вынудили герцога находить удовлетворение в своём благоразумии и изображать исцеление, тогда как он испытывал жгучую боль, а нанесённая ему обида была неизлечима.

Король Англии Иаков I

Портрет работы П. ван Сомера (ок. 1576 – 1621). Холст, масло, 196 х 120 см.

Прадо, Мадрид (Испания)

В том случае Вашему отцу пришлось сделать вид, что ничего особенного не произошло, но он преисполнился решимости впредь отстаивать права своей короны силой, которую со временем приобретёт на море [590].

Я представляю себе этого великого короля, составляющего в тот момент планы, каковые Вашему Величеству надлежит ныне воплощать в жизнь.