Политическое завещание, или Принципы управления государством

Очень любопытны мнения и высказывания Ришельё о французах. Кардинал жёстко критикует их за легкомыслие, поспешность, нетерпеливость, неудовлетворённость, непостоянство, готовность некоторых из них вступить в союз с врагами [59]и т.д. Впрочем, такого рода обобщения и клише были довольно модны среди французских государственных деятелей, и подобные выражения можно встретить, например, у Наполеона Бонапарта и Шарля де Голля. Дело в том, что, как уже упоминалось выше, во Франции, в отличие от многих соседних стран, государство создало нацию, а не наоборот, поэтому противопоставлять Францию и французов, интересы страны и её населения далеко не нонсенс в нашей стране. Все три упомянутых деятеля горячо любили Францию, но не питали особых симпатий к французам. Это разделение происходит оттого, что они настолько высоко ставили в своих представлениях Францию, что конкретные живые французы никак не соответствовали требованиям героического мессианства, которому следовали все трое. Например, де Голль (в этом отношении ученик Мориса Барреса) придерживался романтико-мистической концепции Франции как вечной и неизменной страны (Франция «остаётся всё той же в течение веков») [60], являющейся чуть ли не избранной Господом державой, на которую возложена уникальная миссия, уготованная ей Провидением. Кстати, и отец Жозеф свято (и немного наивно) верил в миссию Франции – противостоять претензиям Габсбургов на мировое господство, а также… организовать новый крестовый поход против неверных. А уже упоминавшийся Жюль Мишле озаглавил одну из глав своего труда «Народ» следующим образом: «Франция как догма и как религия».

Максимилиан де Бетюн, герцог де Сюлли

Кстати, именно во Франции большое символическое значение имел титул короля: традиционное наименование «король Франции» (Roi de France) трансформировалось в 1791 – 1792 годах (конец правления Людовика XVI) и в 1830 – 1848 годах (при Июльской монархии Луи-Филиппа I) в «короля французов» (Roi des Franсais). Согласно первой концепции («король Франции»), власть короля как абсолютного монарха исходит от Бога, а в соответствии со второй («король французов») – она идёт от народа и дана конституционному монарху [61].

* * *

Итак, Ришельё – незаурядная личность, чья деятельность пришлась на переломный период для Франции и принесла ей большие перемены, а политические взгляды явились во многом новыми для того времени и даже порой близки нам. После краткого ознакомления с личными качествами и идеями автора книги, которая у вас в руках, рассмотрим теперь сам текст «Политического завещания», его особенности, историю создания, стиль и структуру.

Прежде всего следует подчеркнуть оригинальность названия и духа этого сочинения. Это вовсе не абстрактный политический трактат в духе XVII века, а именно «завещание», написанное для короля Людовика XIII и обращённое к нему [62]. В основном в нём излагаются не теоретические идеи, а именно практические советы и рекомендации. Это не столько подведение итогов, сколько именно заветы на будущее [63]. Ришельё очень кратко описывает и обосновывает ранее принятые решения и одновременно, опираясь на опыт, формулирует свои мысли о государстве и политике, которую необходимо проводить во Франции в ближайшем будущем. В частности, кардинал боится умереть прежде, чем завершит начатое: «Это сочинение увидит свет под заглавием «Политическое завещание», ибо оно призвано оказывать Вам содействие в руководстве и управлении Вашим королевством после моей кончины, коль скоро Ваше Величество сочтёт его достойным того; ибо оно содержит мои последние пожелания на сей счёт, и, оставив его Вам, когда Богу будет угодно призвать меня к себе, я передам Вашему Величеству лучшее наследство из всех возможных» [64].

Что означает выбор такого заглавия? Ришельё уточняет свой замысел. Умирающий человек может себе позволить достаточную искренность [65], что вполне соответствует тому доверительному тону, которого ему удалось добиться в своих отношениях с королём. А значит, он может без колебаний высказать всё, что думает, в том числе и не очень приятные вещи, а также поведать то, чего нельзя было открыть раньше.

И до Ришельё писались обращения к правителям – тем же Макиавелли, посвятившим «Государя» Лоренцо Медичи, или ещё в древности Платоном, который взывал к тирану Дионисию Сиракузскому, – но прежде речь шла чаще всего о потенциальных соискателях власти, априори дающих свои советы. А пишущему «Политическое завещание» Ришельё доказывать больше ничего не нужно, он уже находится у власти и причём давно, опирается на значительный опыт и оставляет рекомендации на будущее, которое лично его уже не коснётся… Не стоит сравнивать это сочинение и с «Мемуарами» герцога де Сюлли: несмотря на некоторое сходство, связанное с близостью эпох, тот преследовал полумемуарные-полунаучные цели, гораздо менее практические, чем Ришельё.