"Политическое завещание" Ленина

Поскольку основное внимание Троцкий сосредоточивает на использовании проблематики «Завещания» для критики Сталина, слабую проработку получили сюжеты, которые не давали для этого материала. Кроме того, содержание его воспоминаний менялось со временем довольно сильно, что превращает их в такой исторический источник, в котором историку трудно или невозможно обрести надежную опору. К тому же Троцкий вольно обращался с текстами «Завещания», то давая расширительные трактовки тем или иным положениям, то, наоборот, сужая их, искажая смысл с помощью аналогий, синонимов и пр.[11] В отличие от сталинской концепции троцкистская не обезличена, представляющие ее работы «населены» политическими деятелями, что привлекает к ней внимание. Другое дело, что как сами личности, так и отношения между ними чаще всего представляются в искаженном свете. Это касается в первую очередь отношений Ленина, Сталина и Троцкого. Поскольку критический анализ информации, сообщаемой Троцким, был невозможен, многих историков его работы направили по ложному следу. Созданное им историографическое направление с полным правом может быть названо «троцкистской школой фальсификации».

Основные положения троцкистской концепции можно свести к следующему. Выдвижение Сталина на почти техническую, не имевшую самостоятельного политического значения должность генерального секретаря ЦК РКП (б) произошло вопреки воле Ленина, который, однако, не выступил против достаточно решительно и уступил домогательствам Зиновьева и некоторых других членов Политбюро. Усиление политической власти Сталина в результате политических интриг произошло в период обострения болезни Ленина летом 1922 г. и неожиданно для Ленина. Несмотря на то что у Ленина и Троцкого бывали разногласия и острые споры по отдельным важным вопросам социалистической революции, Ленин видел в нем политически наиболее близкого себе человека, которого к тому же выделял среди других членов ЦК РКП(б) как наиболее способного. В решающих вопросах социалистического строительства Ленин всегда либо был вынужден признать правоту Троцкого и идти навстречу ему (например, в вопросах реорганизации Госплана, Рабоче-крестьянской инспекции), либо видел в нем единственную надежду и опору (например, в вопросе о монополии внешней торговли, национально-государственного строительства, борьбы с бюрократизмом, «секретарским режимом» в партии, борьбы со Сталиным и т.д.). Не доверяя Зиновьеву, Каменеву, Бухарину, все более разочаровываясь в Сталине как генеральном секретаре ЦК РКП(б) и желая снять его с этой должности, Ленин в то же время стремился обеспечить Троцкому руководящее положение в партии и государстве. Именно в этом состоял сокровенный смысл его «Политического завещания». Показательно, что для троцкистской историографической концепции характерно отсутствие интереса к позитивной программе развития социалистической революции, изложенной Лениным в последних письмах и статьях. Оно использовалось почти исключительно, как набор фактов и оценок, годных для борьбы против Сталина. Это обстоятельство делало троцкистскую концепцию желанной гостьей всюду, где была потребность в критике теории и практики социалистической революции. Обеспечив прочные позиции в зарубежной историографии, троцкистская концепция ленинского «Завещания» до настоящего времени оказывает заметное влияние на зарубежную и отечественную историографию, хотя уже редко встречается в своем первозданном виде, уступая место неотроцкистской историографии, для которой характерны опора на более широкую источниковую базу и сближение, смыкание с антикоммунистической историографической концепцией.

АНТИКОММУНИСТИЧЕСКАЯ («буржуазная») ИСТОРИОГРАФИЯ

Троцкистская концепция оказала сильное влияние на антикоммунистическую («буржуазную») историографию в качестве поставщика информации, аргументов, оценок, гипотез, которые были приспособлены ею к собственным идеологическим и политическим потребностям. У истоков ее стояли историки-эмигранты. Прежде всего, среди них надо назвать Н.В. Валентинова, человека, обладавшего значительным политическим опытом и знаниями истории партии[12], а также другого «невозвращенца» - советника дипломатической миссии СССР в Стокгольме С. Дмитриевского[13].